Складезь,
Чтоб
Этот второй тебе
Всунул.
Всунул то, что мне
Запито было.
Торопец Ея.
Ш, как он любим был Мне, Торопец мой…
Люблю его, этот
кристально меланхоличный
В табличках,
Центр
Моего острова; в табличках,
С крестоносцем
Моим
Непонятным, тусклым,
Ещё спасающимся
Нового; покуда Оно, Новое,
Блестит ещё,
где-то, за
Перекрученным, там, где-то,
И отстроенным уже
Спокойно,
По нраву, наверное, ему,
Всестоящему…
Простите, я
не полагал надежд
На
Обещающее Мне
Завтра утром… Мне
Пишется о невезучем ещё,
Тоскливо пьющем
Нелюбимом даже,
Городе,
Что вмастеривается,
Будучи грустным,
В прекрасную, вольную
Жизнь ту…
Я раскрасил… Это
Моё впечатление…
Захолустного подмастерья…
Увы…
Не раскрашивайте
Свои статуэтки –
Сплюнул я,
Кончено.
Выболело.
Мне перебило всё…
Я не хотел
нести свой крест;
Мне
Всё было больное; я
Не прощал уже,
Я оставался…
Я не хотел…
Причиной было
Может быть, запястье,
Может быть, иное что,
Не знаю ран своих;
Причины были –
Несогласие
С почётом незнакомого мне
Правила почётов…
…С Моей горы
Я замечал вас, ясно,
Чисто руками,
чисто
На паперти…
Причины есть Мне
Не… Не соглашаться Вам..
Причины броски –
ни жида, ни царя…
Постой!..
Как был он мне противен –
ноябрь…
И сколько взял я тут
Смятений…
Но красота умолкшего Ноября,
В ветвях его,
у церкви Ноября…
Зачем прошло бы детство моё
возле,
И почему-то,
Дурно, и тоска
была,
Когда,
Не видя грации, пусть,
Или изящества
укутанной природы,
Я уходил из
быта в бытиё… Оно, оно
Немного украшая
Здоровый образ,
Слитые здорово,
Любимы
в осень, и морозы…
Я не любил тебя,
Я не хотел ноябрь,
А я
сплёл песнь о
Жизни той,
где
в Ноябре
Я не хотел…
Мне б просто ветки
белые…
Целую.
И ещё о Торопце.
Мне снилось, что он
Был
Серебристо-ценным, когда
Любая орда
от крепости этой
Поверженно отходила…
Я
обязательно
Полюблю тебя, Торопец, я
Обязательно
Подарю тебе
Две счастливые ночи;
И, будь так –
Двое суток…
Зайдите к нам, я уже
полюбил его,
Напишите Мне,
Как он замечателен…
Как
Он
отбивался; как решал он
Судьбы
проходящие…
Я всё же люблю тебя.
Я смог полюбить тебя,
Провинциал -
с тысячелетним нравом;
И, глупо ль - дурно воспитан…
Покров.
Ея событие
Замещало бы
Совершенное,
сопоставимое совершенному,
Замкнутое даже,
Человекоугодное
Приказное,
Определённо
Полезное,
Кажущееся ли Мне
Настроение…
Покровом этим Я
Накрою-ка Мои
Настроенные,
почти
Побелевшие, даже, практические Мои,
Подорожавшие,
Безумные, где-то,
служивые, и –
Счастлив тот,
Кому Я
Освобождаю совесть эту; я
Рисуюсь
На покрове этом,
Который Праздником
Входил
В мою обитель… Тысяча
Лет Ей, а ещё две
Моему
новолетию, где
Перемещаются быстро-быстро,
Считающие
Новые молитвы
Прочнее
его проваливающегося
Спасения,
и
Безобразною
Той
спасительства?!.
Совершенно
Под Покров
Убегая, сплю
С милостью
Новой...
Выкололись.
Мне тысячью вашей,
Собранной
В кошмаре полубудущего,
Втираю
В какое-то, уже новое,
Бесчинство её; о
Человеке
не верю я; о душе
Его
Наслышался я… Ох…
Но
поставлю
крест тот,
Что Мой побивает,
выше
Его
тысячевзятого уж,
Прокричанного даже,
Креста
Его.
Выплюнь-ка,
Из сумы Его
Тысячную Мою
Обыкновенность. Её
тысячью,
Выколись-ка
Из высокопочтенного
Того
Безымянного…
Тысяча
Взяла всё; всё
и проклялось…
Смотрящий.
Человек себе на уме;
Вселяся в пробитую
Сумму, (уличным приболтнем),
Подаёт надежды,
В который раз
от которых
Спасенья нет, одни
Яблоки… Одно только:
Цедите
вся
про слух той; где
В порывах
Скитальца,
забираются
Вечно
Выклоченно ли, выбито всё ль…
Никогда!..
Не выбиваюсь
я
Из Моего тепла, в
коем
Соединились абсолютное
и
Чисто моя,
В точку,
жизнь такая… И
Не повезу
Тебя,
говорили, по улице;
Не выдаюсь Я
Такому
вычёркиваемому уже;
Неподкупному
Бесу его.
Скинь-ка Мне
Собрание
Слов Его; простись
На улице
С читкой.
На коле с ума сходили, и
Высмеивали их;
Как обычно…
Сочиняю.
В руку мою подала;
Собираю
свою
Прозу ли?!. Фантазируется
Мне поэтом?..
Этот живой мой
И, между прочим,
Настоящий создатель
Зачётов
под строками; с
Превосходящим его
поэтом,
Называется
Посторонний,
стеклянный даже,
Писатель… С пальцем в небо.
С
прозой новой,
И чистотою сердца необыкновенной…
Кто
Мне сочиняет
Свою
безоблачную,
И безобразно плачущую
Стыдуху; мне от нея
в Этом,
Что ещё настоится,
Обязательно
настрочит
Тебе свою первую,
великолепную
Запятую…
Всё.
Выигрываем.
Начало такое: Я
Создаюсь
Вперёд всех; а Я –
не самоубийца;
Более того,
Начало –
абсолютное, впрочем,
И совершенное его
Патриархальное, по чину
Владычествования…
Безумным утеха –
Восседание
Безысходное убийцам его;
А он –
совершенен;
Он совершенно настоящий…
Перед собранием писем
О любви его, о
Народе даже,
Или
праздником
События на всю улицу –
убийцу
Сажают
В тёмную, тупую комнату, а
Я, т.е. Его я,
собираюсь
В дорогу… В ночь. Один,
И обязательно
Блестяще
унизан…
Вместе мы не собирались.
Очевидное – мне всё равно,
Как напускаться
на прошедшее
Тебе Моё; уставшее, наверное,
Свидание, успех ли;
и
Безчисла любимых дел
Твоих
в моём, отправленном уже
Печатном
Откровении… Число такое –
Множество
моих; и для Неё –
Открытое
собранство их… Такое
Броское
В печалех… Бездельник ль, трус,
Или в потопе
Непочётном,
Считали числа
каждый год; затем,
Войдя
В почётном и
собранном откровеньи,
Скорее были
Не проща,
чем были счастливы?..
Или,
счастливей нет,
Спасаясь от себя,
В идеях
Засветило,
читали
О Бальзаке…
Аминь.
***
Сконвертировано и опубликовано на http://SamoLit.com/
