С другой стороны, и пастор Лепсиус (словами которого, очевидно, говорит автор романа) вовсе не представитель радикальных интернациональных социалистических кругов. Это настоящий немец, выступающий от имени немецкого общества Ориенталистов, председателем которого он является. Он полностью на стороне Германии и считает, что Германия, его собственный народ, сейчас борется за свою жизнь (а мы знаем, что тут он ошибся: разбитая Германия не исчезла).
Антагонизм Энвера и Лепсиуса здесь – не антагонизм политических и социальных антиподов, а антагонизм людей, которые во многом сходны. И Лепсиус спорит с Энвером, не исходя из каких-то новых принципов, он исходит из собственной программы младотурок, провозглашающих прогресс против Абдул Гамида, против деспотизма, за свободу равноправия наций, в частности, армян. Но результат получился такой, что сейчас Лепсиус, который в старые времена принимал деятельное участие в помощи армянам, вспоминает Абдул Гамида: после армянских погромов тот разрешил Лепсиусу организовать помощь армянам и посетить там наиболее тяжелые места. Энвер же категорически отказывается, говоря, что это – вмешательство во внутренние дела страны.
И сейчас возникает вопрос: в чем же дело? Изменились ли младотурки под влиянием внешних обстоятельств или же они целиком были с самого начала лицемерами, или же, наконец, их подлинная программа была ими самими сначала не вполне осознана. Энвер пытается во многом их оправдать и утверждает, что Турция находится в худшем положении, чем Германия. Не надо забывать, что конфликт великих держав в Первую мировую войну был обоюдосторонним. Одержали верх воинственные партии как в Германии, так и во Франции (реваншисты) и в России.
В Турции же такого конфликта не было. Турция сама встала на военный путь и отсутствие двухстороннего конфликта показывает, что Турция выбирала, на какую сторону встать, для своей выгоды. Правда, до Первой мировой войны Турция вела Балканскую войну, приведшую ее к поражению, и участие в Первой мировой есть до известной степени реванш (хотя главный противник ее в Балканской войне, Болгария, в Первой мировой войне не была противником Турции). Верно, что Первая мировая война кончилась страшным поражением Турции – ее распадом, но вина в этом не противников, и не внутренних врагов (армян), а того духа национализма, который и арабов заставил отказаться от связи с Турцией и привел к созданию ряда независимых арабских государств. Энвер все время упрекает армян в измене. Известное количество армян, конечно, были противниками Турции с самого начала, ряд армян приветствовали вторжение русских, так как им было особенно плохо в прифронтовой обстановке, но большинство их было совершенно в этом неповинно, на что резонно указывает Лепсиус.
А во-вторых, является ли стремление к независимости преступлением? Именно прогрессивные страны, Англия, Франция и СССР, признавали в свое время право меньшинств на самоопределение, и сам Энвер не пытался истребить арабов за их, впоследствии осуществленное, стремление к независимости. Вот и получается, что большей частью мнимая измена армян и ссылки на трудности войны есть лишь предлог к геноциду.
Энвер является подлинным предчетей Гитлера, когда говорит, что и немцы могли бы от своих внутренних врагов (франко-эльзасцы, социал-демократы, поляки, евреи) освободиться любыми средствами. Ясно проявляется и юдофобство Энвера (который является прообразом не только Гитлера, но и Абдель Насера, что, впрочем, одно и то же); по Энверу, евреи всегда фанатически стоят на стороне меньшинства: с моей точки зрения, это похвала, а не осуждение.
И несмотря на свой европейский лоск, истинного европеизма (понимаемого в смысле гуманизма, либерализма, культуры), у Энвера нет; он продолжает быть в душе чистым милитаристом, империалистом. Он мечтает создать из Турции подобие Германии, он презирает интеллигенцию и вспоминает военную славу старой Турции. Он фантазирует о численности турок – Лепсиус верно замечает, что тут влияет наркотик национализма и, не сдержавшись, Энвер прямо заявляет, что не может быть мира между человеком и чумной бациллой, считая, очевидно, что Турция – человек, а армяне – чумная бацилла.
Но если использовать это сравнение, то скорее можно считать турок бациллами, а армян – людьми. Германию же – комбинацией того и другого. Роль армян в Турции и других местах вполне мирная и культурная. Энвер же вспоминает только о старой военной истории Турции, большого вклада в культуру не давшей. Германия же приобрела свое значение прежде всего не как страшная военная держава, а как страна, давшая (в период своего политического ничтожества), первоклассные фигуры во всех отраслях культуры (то же, примерно, и Италия).
И Гитлер, и Муссолини – подлинные изменники великому духу своих народов. Энвер в данном случае не является изменником, так как он продолжает турецкую традицию, но такая верность – хуже измены, так как он приобщился к европейскому духу, а усвоил от него – отказ от магометанства и возвеличение солдафонского духа. Европейский лоск был истинно поверхностным лоском, который стерся очень быстро.
Энвер пытается ссылаться на то, что во всех государствах граждане, работающие во вред государству, подлежат строгости закона и потому турецкое правительство действует вполне правомерно. Но в культурных государствах: 1) стремление к автономии и даже независимости меньшинства не преследуется; 2) недовольным гражданам не запрещается эмигрировать; 3) имеется только личная ответственность лиц, работающих явно во вред, а не круговая порука. Армяне в целом не повинны в государственной измене. И предложение распределить средства для армян без всякого контроля со стороны иностранцев и уверение им Лепсиуса, что турецкое правительство не будет предпринимать ненужных жестокостей, являются чистым лицемерием, так как Энвер вполне солидарен с «радикальным» решением экономического вопроса в духе будущего Гитлера.
Лепсиус уходит от Энвера в полном отчаянии и осуждает себя в том, что он апеллировал к чувству справедливости, а не разума, но этот самоупрек совершенно неправилен. Лепсиус приводит яркие данные об огромной экономической и культурной роли армян, но все это игнорирует Энвер. Лепсиус мог бы привести данные о печальных последствиях изгнания (не истребления) евреев и мавров из Испании.
Сейчас читаю «Персидские письма» Монтескье; в 35 письме (стр. 166–167) автор письма перс Уэбек пишет, что был проект изгнания всех армян из Персии (отказавшихся принять магометанство), но, по мнению Уэбека, к счастью для Персии, этот проект был отвергнут, так как тогда бы экономика страны сильно пострадала. Уэбек ссылается на то, что из Персии когда-то были изгнаны гвебры – к большому урону для страны.
Любопытно, что по справочнику «Зарубежные страны» из всех стран Азии и Африки армяне не упоминаются ни для Ирана, ни для Ирака, а указаны только
