Растекшуюся вокруг двух половинок человека, поправила себя Шерон. Кости осторожно обогнули мертвого, и пришлось подтолкнуть застывшую Агсан, чтобы та продолжила идти.
Оставалось совсем немного. Она узнавала улицу, дома с запертыми дверьми, калитки, ограды, повороты, все ближе и ближе подходя к спасительному жилищу.
Девочка внезапно дернула Шерон за руку, заставляя наклониться к ней, сказала громко:
– Не сюда! В этот проход! Ближе!
– Прости, но я доверюсь костям, а не тебе!
– Твои кубики из другой страны! Я знаю город лучше!
Возможно, это было так. Возможно, есть путь короче, но игральные кости всегда вели ее самой правильной дорогой. И она не собиралась отказываться от их помощи.
Своенравная Агсан вырвала руку и бегом юркнула в узкий темный проулок.
– Рыба полосатая! – неожиданно для себя сказала Шерон, чувствуя злость. – Тебя точно следует выпороть, как советовала Лавиани! За ней!
Вой ветра, сдерживаемый высокими стенами проулка, стал глуше, а песок, носящийся в воздухе, реже.
Лестницы, каждая по десять ступеней, заканчивающихся маленькой площадкой, каскадом поднимались вверх, теряясь среди нагромождения неуютных, грубых зданий.
Она догнала девочку, даже не запыхавшись, дернула за плечо:
– Что ты творишь, Шестеро тебя возьми?!
– Тут быстрее! – упрямо ответила та. – Ирифи опасен! Мы должны торопиться.
– Быстрее не значит безопаснее, глупая! На коротких тропах бывают чудовища! Ты видела мертвого?! Здесь кто-то есть! Кто-то опасный! А ты бегаешь! Не стой столбом! Иди уже!
Старое засохшее абрикосовое дерево, погасшая кованая лампа над чужими воротами, заброшенный колодец, накрытый сверху грубыми досками. Почти пришли.
– Погоди! – сказала Шерон, провожая взглядом пролетевшее мимо насекомое, совершенно неуместное в этом месте и в это время.
Кузнечик?
Мрак шагнул на них из подворотни, закрыв дорогу. Он был высоким, выше Кама, с которым когда-то ей пришлось столкнуться. Изогнутая, горбатая нечеткая фигура, облаченная в балахон, сотканный из пыли и праха. Ни глаз, ни лица. Голова все время была в движении, текла, точно песок с потревоженного склона бархана.
– Сулла! Это сулла! – закричала девочка. – Беги, госпожа! Беги!
Она юркнула под рукой Шерон, пытавшейся удержать ее, бросилась прочь и, прыгая через ступени, скрылась в буре вместе с таким нужным сейчас мечом.
Указывающая слышала старые сказки Карифа о порождениях Катаклизма, существах, живущих в самых гибельных уголках пустыни. Про них много рассказывали. То, что они приходили в худшие дни мира, опустошали целые деревни, пожирали караваны, принимали облик погибших близких, выедали глаза поселялись в колодцах, чтобы хватать тех, кто осмелится прийти за водой.
Указывающая не стала убегать. Кости подпрыгнули в воздухе, повиснув на уровне пояса хозяйки. Один из кубиков полетел направо, описав круг, другой – налево. Они слились в сияющий обруч.
Сулла не был заблудившимся. Не являлся шауттом. И в то же время она чувствовала в нем дыхание той стороны, один из ее темных ликов.
Шерон не боялась возвышающейся над ней фигуры, но, когда та внезапно шагнула к ней размашистым движением, стелящимся над землей, отшатнулась назад. Темная рука появилась из ниоткуда, упала на жертву, задев белый обруч, и рассыпалась песком, который тут же подхватил ветер.
Теперь уже сулла отступил, и Шерон показалось, что он шипит от злости и удивления. Она быстро сократила расстояние, заставляя стилос в левой руке засиять.
И существо не выдержало, подпрыгнуло вверх, плащ распахнулся широкими черными крыльями, и ирифи унес свое дитя в темное, безумное небо.
Кости упали, плавя песок, которого касались, из-за той силы, что получили, и ожидая нового приказа, пока Шерон делала тяжелый выбор. Агсан убежала уже во второй раз и теперь находится среди песчаной бури. Сулла уцелел, он где-то здесь и, даже раненый, все еще способен причинить вред жителям.
Эльват не ее город. Она ничего ему не должна. Но указывающая путь – та, кто защищает людей от зла, и Шерон не могла так просто все бросить. Йозеф, узнай он о том, что любимая ученица отступила, никогда бы ее не понял. Да и она себя бы не простила.
Сложный, но такой простой выбор: жизнь девчонки или же жизнь множества людей, до которых может добраться темная тварь.
Шерон в первую очередь указывающая, и ей следует выполнять свою работу. Не важно, что это не Нимад. Не важно, что перед ней не заблудившийся. Не важно, что девушка не давала клятву защищать живущих здесь.
А Агсан… Стоит надеяться, что служанка найдет укрытие, где переждет опасность.
– Найдите мне его! – приказала она костям, и те тут же запрыгали по ступеням вверх.
Они катились все быстрее и быстрее, торопясь и сияя в темных узких переулках, точно глаза ночного хищника, отразившие свет факела. И гротескная тень Шерон прыгала по стенам, становясь то огромной, подавляющей, то совершенно миниатюрной, жмущейся к ногам. Кости нетерпеливо остановились перед калиткой с грубой чеканкой, изображавшей павлинов, поедавших упавшие яблоки.
Перед ее калиткой.
Она, холодея, повернула ручку и вошла во двор, изучая погруженное в темноту квадратное двухэтажное здание. Дверь была выбита и, прежде чем войти, указывающая воткнула в землю стилос, закрывая выход с территории и надеясь, что на сулла это подействует точно так же, как и на заблудившегося.
Ее глаза, легко воспринимавшие мрак, сотканный из множества оттенков серого, пытливо выискивали признаки опасности.
Стены короткого прямого коридора показались ей странными и шершавыми, совсем иными, чем те, что она помнила. Пришлось обратить на них куда более пристальное внимание и разглядеть, что это такое.
Каждое свободное пространство всех поверхностей, кроме пола, занимали насекомые. Те самые, что она видела чуть раньше.
Не кузнечики. Нет.
Саранча.
Она, казалось, впала в спячку, сидела не шевелясь, даже когда девушка коснулась жестких крыльев одной из них. Этих тварей в доме было несколько десятков тысяч, и все они чего-то ждали.
Шерон сдула с левой ладони невидимую пыльцу, и та осела на головах, странных глазах, усиках, лапках и крыльях белым мерцающим пятном среди серо-стального живого ковра.
Указывающая еще четырежды провела тот же ритуал, пока кралась, направляемая костями, в глубь многокомнатного дома, а затем вышла в широкий холл, устланный коврами, где часто проводила время, пережидая часы дневной жары.
Окна были распахнуты, и ирифи резвился с тонкими занавесками, забрасывая с улицы пыль. Огромная бесформенная фигура восседала на столе, точно ворона, обожравшаяся мертвой плоти. Сулла повернул голову в ее сторону, и где-то на втором этаже раздался глухой удар, а затем тихий вскрик.
Но Шерон была слишком заворожена лицом, которое наконец-то смогла разглядеть.
Простое. Закаленное солнцем. Продубленное морскими ветрами. С яркими голубыми глазами и волевым подбородком. Чуть рыжеватые волосы, как у многих, кто родился на Летосе. И… такой знакомой улыбкой. Сейчас показавшейся ей не привлекательной, а отвратительной и жуткой.
Лицо Димитра. Демон пустыни принял облик того, кто был ей когда-то дорог.
Сулла резко встал – ему,
