Вася хотела что-то сказать, но эти слова все равно не помогли бы.
– Мне очень жаль, – наконец, выдавила она. – Я…
Она дрожала. Внезапно Вася коснулась бока Соловья, и жеребец поскакал прочь. Позади раздались крики, но Вася не оглядывалась. Соловей перепрыгнул разрушенный частокол и скрылся в деревьях.
Конь понял ее мысли еще до того, как она заговорила. «Мы не поедем дальше?» – спросил он.
– Нет.
«Жаль, ты не научилась сражаться должным образом, прежде чем столкнешься с ними», – с сожалением сказал Соловей. Белое кольцо появилось вокруг его глаза. Но он не стал сопротивляться, когда Вася повела его обратно к мертвецу в деревьях.
– Я собираюсь помочь, – заявила Вася. – Богатыри ездят по всему свету и спасают девиц. Чем я хуже?
Она говорила с напускной храбростью. Ледяной кинжал, лежащий в ножнах, казался ей огромной ответственностью. Вася подумала об отце, матери, няне – людях, которых она не смогла спасти.
Жеребец не ответил. Лес замер под беспечным солнцем. В тишине дыхание Васи и жеребца казалось слишком громким.
– Нет, я не хочу сражаться, – продолжила она. – Меня убьют, и Морозко будет прав. Я не могу этого допустить. Мы проберемся тайком, как маленькие девочки, которые воруют пряники. – Она старалась говорить смело и легко, но в животе у нее похолодело.
Вася спрыгнула на землю рядом с мертвецом и начала с усердием искать следы. Но ничто не указывало, куда ушли разбойники.
– Разбойники – не призраки, – растерянно пробормотала Вася. – Какой человек не оставит следов?
Жеребец беспокойно взмахнул хвостом, но не ответил.
Вася задумалась.
– Пойдем, – наконец, сказала она. – Мы должны вернуться в деревню.
Солнце перешло в зенит. Деревья у частокола отбрасывали длинные тени на сгоревшую избу, но не скрывали весь ужас. Соловей остановился на краю леса.
– Жди меня здесь, – велела Вася. – Если я позову, сразу же беги ко мне. Сбей людей с ног, если понадобится. Я не собираюсь умирать из-за их страха.
Конь ткнулся носом в ее ладонь.
Деревню окутала призрачная тишина. Люди ушли к церкви, чтобы развести погребальный костер. Вася, скрываясь в тенях, пробралась через ограду и прижалась к стене дома Рады. Женщины не было видно: на земле остались следы крови ее мужа.
Вася сжала губы и проскользнула в избу. В дальнем углу завизжала свинья, и ее сердце чуть не остановилось.
– Тихо, – шикнула она.
Животное уставилось на нее своими глазами-бусинами.
Вася подошла к печи. Глупая затея, но других у нее не было. Она сжимала в руке корку замерзшего хлеба.
– Я тебя вижу, – тихо сказала она в холодное устье печи. – Я не из твоих людей, но я принесла тебе хлеб.
Ничего. В печи было тихо. Мертвая тишина окутала дом, чей хозяин был убит, а дети украдены.
Вася заскрипела зубами. Зачем домовому незнакомого дома выходить на ее зов? Наверное, она действительно вела себя глупо.
Но в глубине что-то зашевелилось, и маленькое волосатое существо, почерневшее от сажи, высунуло голову из печи. Пальцы-прутики прижимались к камням. Домовой заверещал:
– Уходи! Это мой дом.
Вася была рада этому домовому, особенно его виду: в отличие от туманного банника в той злополучной бане он был крепким. Она осторожно положила хлеб на камни перед печью.
– Теперь разоренный, – сказала она.
В глазах домового появились черные слезы, и он сел, подняв облако пепла.
– Я пытался предупредить их, – прошептал он. – Я кричал прошлой ночью: «Смерть, смерть!» Но они слышали только ветер.
– Я отправляюсь за дочерью Рады, – сообщила Вася. – Я хочу вернуть ее. Но я не знаю, где ее искать. На снегу не осталось следов. – Она повернулась к двери, прислушивалась к шагам снаружи. – Хозяин, – продолжила Вася. – Няня рассказывала мне, что если семья покидает дом, домовой пойдет за ней, если люди правильно попросят его. Та девочка не может попросить, но я сделаю это за нее. Вы знаете, куда ушел ребенок? Можете ли вы помочь найти ее?
Домовой молчал, посасывая тонкие пальцы.
«Надежды было мало», – подумала Вася.
– Возьми уголек, – тихо сказал домовой. Его голос смягчился, как последние тлеющие угли. – Возьми его и следуй за светом. Если ты вернешь мою Катю, мой род будет перед тобой в долгу.
Вася облегченно выдохнула, не веря в свой успех.
– Я сделаю все возможное.
Она протянула руку в варежке и достала из печи кусочек холодного почерневшего дерева.
– Света нет, – сказала она, с сомнением осмотрев его.
Домовой ничего не сказал. Когда Вася посмотрела на него, тот исчез в печи. Снова завизжала свинья. Вася услышала слабые голоса из другого конца деревни, хруст снега. Она бросилась к двери, спотыкаясь о кривые половицы. Уже смеркалось, и вечер был полон теней, в которых можно было скрыться.
На другом краю деревни рос погребальный костер: маяк в угасающем свете. Вместе с дымом поднимался вой – люди оплакивали своих близких.
– Да хранит вас Бог, – прошептала Вася. Она выскочила за дверь и побежала в лес к Соловью.
Уголек домового все еще оставался серым. Вася взобралась на Соловья и с сомнением осмотрела подарок.
– Мы попробуем поехать в разные стороны и посмотрим, что случится, – решила она.
Темнело. Соловей прижал уши, недовольный ее необдуманным решением, но пошел мимо деревни.
Вася не спускала глаз с холодного уголька в руке. Что это?
– Подожди, Соловей.
Жеребец остановился. Кусочек дерева в руке Васи слабо покраснел. Вася все поняла.
– Туда, – прошептала она.
Шаг. Еще один. Уголек светился все ярче, теплел. Вася радовалась своей толстой варежке.
– Продолжай идти прямо, – велела она.
Постепенно они ускорились, перешли с шага на рысь, а затем на галоп. Теперь Вася была уверена в направлении. Ночь была ясной, луна – почти полной, но стоял жуткий холод. Вася не думала об этом. Она дула на руки, обернула плащ вокруг лица и упорно шла на свет.
– Ты сможешь везти меня и троих детей? – спросила она.
Соловей с сомнением тряхнул гривой. «Если они не большие, – ответил он. – Но даже если смогу, что ты будешь делать? Разбойники поймут, куда мы ушли. Как ты остановишь погоню?»
– Не знаю, – призналась Вася. – Давай сначала найдем их.
Уголек горел все ярче, будто сопротивлялся тьме. Он начал прожигать варежку, и Вася уже хотела зачерпнуть снега, чтобы спасти руку, как вдруг Соловей резко остановился.
Между деревьев мерцал огонь.
Вася судорожно сглотнула, во рту у нее пересохло. Она бросила уголек и положила руку на шею жеребцу.
– Тише, – прошептала она, надеясь, что голос ее звучит храбрее, чем она ощущает себя на самом деле.
Уши жеребца вздрогнули.
Вася оставила Соловья в рощице. Она осторожно кралась и подползла как можно ближе к костру. Вокруг костра сидело двенадцать мужчин. Поначалу Вася решила, что у нее испортился слух. Но затем она поняла, что люди говорили на незнакомом ей языке: она слышала его впервые в жизни.
По центру сидели связанные пленники. На костре дымилась и источала сок украденная курица, а огромный бурдюк переходил из рук в руки. Мужчины были одеты в тяжелые стеганые кафтаны, на земле лежали покрытые шипами шлемы. Кожаные шапки, отороченные мехом, покрывали их головы. Начищенное оружие лежало под рукой.
Вася глубоко вздохнула, размышляя. Эти мужчины казались обычными людьми, но какой разбойник не оставляет следов? Они могли быть гораздо опаснее, чем выглядели.
«Безнадежно», – подумала Вася. Их слишком много. Как она себе это представляла? Вася прикусила нижнюю губу.
Три девочки, грязные и напуганные, жались друг к другу рядом с костром. Самой старшей было, пожалуй, лет тринадцать, самая младшая была совсем крохой с мокрыми от слез щеками. Они жались друг к другу ради тепла, но даже из
