Мифы не возникают на пустом месте. За каждым мифом скрывается какая-то реальность. Так, китайские мифы говорят, что китайцы произошли от небесного змея, латиняне ведут своё происхождение от божественной собаки, евреи и арабы от созданного Господом Адама. Выводы учёных: совершенно очевидно, что различные расы происходят от разных начал, а не от одного Адама, как пугали нас христиане. И мы не одиноки во вселенной. Существует масса научных свидетельств, представленных в фильме Everard Jurquet “Секретный Космос”, о генетической связи чужеродцев с пришельцами внеземных цивилизаций рептилоидов, которых древние люди приняли за богов. Просто на Земле чужеродцы расы c4e34f95-150x150 оделись в понятную нам материальную оболочку. На древних фресках изображено, как пришельцы проводят генетическое скрещивание ДНК обезьян и собак с ДНК рептилоидов, чтобы вывести человекообразных существ и через них ассимилировать людей. При неблагополучных скрещиваниях получались снежные люди, големы, русалки и кинокефалы”.
Вот так, бабка. И люди читали это! Тысячи читали, десятки тысяч. Читали и верили! Все читали — а я уже тогда думал о Кривье…»
Спала старая Бенигна. Спала посреди мёртвого старого города, рядом с женихом своим, который смотрел в ночь так, будто хотел в ней дыру просмотреть.
Дыру размером с остров.
14.Беженцы появились с юга. Облезлый баркас, с трудом переползавший с волны на волну, вдруг перестал стучать, замер на входе в бухту — и, завалившись на левый бок, поплыл в сторону острова.
Максим Кривичанин заметил людей слишком поздно. Баркас бросил якорь совсем близко — а может, сел на мель — и его пассажиры, по колено в воде, длинной вереницей двинулись к берегу. Их было много — и хозяин острова не понимал, как они все могли поместиться на этом куске железа, который проседал в воде чуть ли не до палубы. Баркас должен был пойти на дно сразу же после их отправления — и всё же добрался сюда, словно его поддерживали под водой невидимые руки каких-то морских божеств. Его путь лежал дальше, на континент, но силы этих людей заканчивались. Поэтому они решили сделать передышку. А может, и правда посчитали эту никому не нужную сушу Европой.
Откуда они приплыли? Максим Кривичанин не хотел этого знать. Место, откуда они убегали, было одной из тех жарких стран, где у людей вместо крови сине-зелёная опара. Как у осьминогов, каракатиц, моллюсков. Кривичанину было всё равно, кто они, откуда и чего хотят. Чужеземцы должны были покинуть Кривью. Тем более, они срывали ему свадьбу.
Снова срывали их свадьбу.
Сколько их было? Может, полсотни. Когда-то у него тоже было полсотни да ещё полсотни. Но их нет. И куда они делись, Максим Кривичанин думать не хотел. Их нет. Так зачем же о них думать?
Только он, да бабка, да Олеся. Кривицкая семья. Последняя Кривицкая Семья.
Он с презрением смотрел в бинокль, как чужеземцы раскладывают на берегу пожитки, как собирают их и снова раскладывают, уже подальше от воды, завоёвывая шаг за шагом эту неожиданную землю. Видел, как одни падают в изнеможении, другие бросаются к детям, третьи осматриваются, ища защиты от солнца. А солнце вставало, поднималось всё выше, Ярило смеялся, Ярило давал тепло каждому, независимо от веры в него, и не следил за тем, сколько они готовы взять. Люди засуетились. Над лагерем беженцев выросли самодельные зонтики и навесы — большинство пряталось под ними, передавало из рук в руки пластиковые канистры с водой, но некоторые мужчины уходили от лагеря всё дальше и дальше. И с каждым шагом чувствовали себя всё более уверенно.
Он следил за ними до обеда.
А после обеда вышел на крыльцо и увидел на холме пять или шесть тёмных фигур.
Они шли к его дому, их привела сюда старая дорога. Скорее всего, из-за скал они не могли увидеть посёлок, и поэтому шли сюда, всё дальше, шли по следам автомобильных шин и не собирались останавливаться.
Фигуры приближались. Максим Кривичанин взял бинокль и рассмотрел их. Тёмные, блестящие лица, сжатые кулаки, босые ноги. Как у него. Остров под их ногами дрожал. И дрожал воздух, жадно втягиваемый их привычными к жаре широкими носами.
Он вышел им навстречу. Они не имели права здесь находиться, это была его частная территория. Остров принадлежал ему по закону. Того государства, которое продало ему остров, защищало частную собственность. Оно ни разу не послало сюда полицию. Но закон был далеко. А здесь были он — и это стадо.
Племя, вспомнил он. Так их и надо называть. Племя. У него тоже было своё племя — и вот они встретились. Что им нужно? Конечно, прежде всего пожрать. Другие нужды появятся позже. Может быть, завтра.
Пятеро мужчин поднялись к его дому и наконец заметили его — не старого ещё человека в чёрном, с вихрастой головой, без оружия и с улыбкой на лице. Таком белом лице. Лице того, кто живёт за морем.
Мужчины остановились метров за пять от Кривичанина и нерешительно заговорили между собой. Максим Кривичанин, склонив голову, ждал.
Потом они обратились к нему. Будто оправдываясь, но Максим Кривичанин знал цену их оправданиям.
Сначала говорил один — и показывал рукой в сторону моря. И вот уже они говорили все вместе — и всё более громко.
Он кивнул. Им это понравилось, но насторожённость всё равно проступала на будто маслом намазанных лицах. Скользкие люди, вышедшие из моря. Он жестом пригласил их пойти с ним, провёл к кладовой с припасами, открыл дверь. Они
