Его окружала серая дымка. Будто ошметки грязного тумана прилипли к коже… и вошли сквозь кожу, пронизали тело, уродуя энергетические каналы… интересно, как этого получилось добиться?
— Скажите, — я старалась, чтобы мой голос звучал низко, завораживающе, — это ведь не копии…
— Конечно, нет… я предпочитаю оригиналы. Люблю окружать себя красивыми…
Он запнулся, сообразив, что выражение может быть сочтено мной оскорбительным.
— Чудесно видеть не чуждого красоте человека, — я поспешила помочь и подалась вперед, шагнула, скользнув плечом по плечу. Пальцы мои щекотнули ладонь, словно бы невзначай коснулись щеки и исчезли. Что ж, правила этой игры я знаю неплохо.
— Вот, значит, кто ее у меня увел… — я тыкаю в какую-то картину, на которой смешались желтые и зеленые пятна. При желании, пожалуй, в них можно было углядеть и скрытый смысл, но желания особого не было, а вот повод продолжить беседу был нужен. — На аукционе… в прошлом году…
И недоумение Бертика исчезло.
— Простите, виноват… не я, но поверенный… хотите, я ее вам подарю?
— Не стоит.
— Стоит, конечно же стоит… впредь я скажу своим людям быть внимательней…
Впрочем, картину со стены он снимать не спешил. Да и сомневаюсь, что дело дойдет до разговора… главное я поняла: Бертик сам на аукционах если и появлялся, то редко, исключительно ради поддержания репутации, предпочитая действовать через специально обученных людей… Обыкновенная практика. И в живописи он разбирается, пожалуй, не лучше моего.
— Это же Майнгольц? — с придыханием и толикой восторга выдохнула я, ткнув в другое полотно, где пятна были бурыми, а фон отдавал приятной глазу болотной зеленцой. — Удивительно… не думала, что его работы встречаются в частных коллекциях…
— У нас особые отношения, — Бертик встал за моей спиной и положил руку на талию. — И это подарок…
Старый мизантроп Майнгольц, помешанный на точности и стремлении возродить старую школу, проклял бы того, кто приписывал его кисти этакую ерунду. Но мне положено восхититься…
— Я могу вам показать и другие полотна…
Которые находятся в его спальне?
— Здесь я держу не самые ценные работы… все-таки, как понимаете, истинным шедеврам требуется особое обращение…
Вот так сразу и в постель?
Фи, как невежливо… Он меня за портовую девицу принимает? Я легонько шлепнула по ладони, которая сместилась с талии чуть ниже… да, задница у меня приличная, но это еще не значит, что всякие тут могут ее щипать.
Бертик сделал вид, что смутился. Я — что поверила в это смущение.
— А ваш брат… — Я коснулась ноготочком губ и опустила ресницы. — Он… мне показалось, он далек от живописи… и во обще не понимает сути красоты… он не возражает, что вы…
Кстати, если не ошибаюсь, то полотно с бурыми божьими коровками, расползшимися по осколкам кувшина, я уже видела у одной крайне состоятельной особы, известной в узких кругах коллекционеров. Интересно получается… леди Фелиция вряд ли поместила бы полотно в собрание, не освидетельствовав его…
— Кто? Норман? — Смешок. — Он ничего не смыслит в искусстве, но он не жаден, понимает, что таким образом я лишь укрепляю семейное состояние…
И снова меня за руку схватил. Его вообще не смущает, что я не совсем жива? Меня вот смущает, хотя раньше я как-то особой скромностью не отличалась, теперь же назойливое это внимание раздражает. Но раздражение стоит скрыть.
— …вкладываясь в предметы, стоимость которых в течение года удваивается, а то и утраивается.
А к леди Фелиции стоит заглянуть. Или не к ней?
— Вы так умны…
Грубо, но Бертик тает… Он трещит что-то о полотнах, перспективах и финансовых потоках, которые, несомненно, лишь окрепнут под его рукой… мне остается лишь вставлять отдельные фразы. Смотреть. Вздыхать. И восторженно охать… а еще подавить в себе желание немедля свернуть шею этому идиоту… он уже держал меня под руку и крепко так, по-хозяйски…
— …на Нормана и вовсе не стоит внимания обращать. Он на редкость бестолков и совершенно не способен ценить жизнь. И это лишь недоразумение, что именно он унаследовал состояние…
Здесь Бертик запнулся и поспешил скрыть оговорку за другими.
Готова ли я продолжить знакомство?
Несомненно.
Встретимся мы?
В самом ближайшем времени… и я буду с нетерпением ждать… быть может, завтра? В «Зеленом петухе» намечается вечеринка… для избранных… ограниченный круг приглашенных. И я приглашена.
Если с подругой?
Моим подругам будут бесконечно рады, естественно, если они хоть отдаленно столь же красивы…
А статуэтку я убрала в карман. Просто, чтобы проверить…
ГЛАВА 34
— Он мне не нравится, — заявил Диттер, когда мы покинули довольно-таки гостеприимный дом. И взгляд его не оставлял сомнений в том, кто из братьев пришелся ему не по вкусу.
— Хочешь, задержим? — Вильгельм был непривычно задумчив. Монк прижимал к груди кофр. И у меня возникало ощущение, что человек этот милостью божества видит куда больше, нежели говорит. Он же лишь слегка пожал плечами: мол, у каждого свой путь.
— На каком основании?
— Без оснований. Мы же инквизиция. Будем учинять зверства и впадать в средневековую истерию… — Вильгельм с трудом подавил зевок. — Он на самом деле мутный… а старший братец, что характерно, в упор не помнит, как попрощался с Нормой в тот день.
— Думаешь…
— Почти уверен.
— А еще он читал ту же книгу, что и та дуреха. — Я вытащила из кармана нефритовую фигурку. Величиной с большой ноготь, она была исполнена с удивительнейшим мастерством. Крохотный кролик с аметистовыми глазами. Сама нежность. Вот только…
— И не только читал…
— Подворовываешь? — поинтересовался Вильгельм, поднимая воротник. Дождь зарядил тягучий, нудный, из тех, которые отлично сводят с ума, поднимая в глубинах души самое мерзкое…
— Исключительно в интересах дела… заглянем еще к одному человеку.
— Знаешь, — Вильгельм шмыгнул покрасневшим носом и спрятал руки
