– Вам помочь? – обратила на меня внимание служительница в простом черном платье.
Я покачал головой: дело, из-за которого я пришел, не требовало свидетелей.
Маркус нашелся у центрального алтаря: вздыбленная на загривке шерсть, плотно прижатые к голове уши, обнаженные клыки. Покровитель волков выглядел достаточно опасно, чтобы одуматься и повернуть обратно. Оставить все как есть. Позволить Виктору умереть.
Я стянул с руки перчатку и, стараясь не смотреть на изуродованные пальцы, полоснул лезвием по ладони. К сожалению, гигиена мало заботила духов. На шприц с венозной кровью они бы не повелись – но живая, горячая кровь, только покинувшая тело? Старый медный нож? Боль и страх? Эти подношения были им по вкусу.
Особенно Волку. Я положил окровавленную ладонь ему в пасть и смотрел, как алые капли стекают по морде.
– Ты знаешь меня.
Мы не первый раз вели этот диалог.
– И знаешь, зачем я здесь. Я пришел просить за Виктора Эйзенхарта. Он оскорбил тебя…
Маркус ощерился еще больше.
– И был тобой наказан. Я прошу…
Я осекся: глаза Волка вспыхнули золотым огнем. Что ж, по крайней мере, теперь я получил его полное внимание.
– Моя жизнь за его жизнь. Оставь Виктора в покое.
Каменные челюсти сомкнулись вокруг моих пальцев.
С духами существовала одна проблема: они были всемогущи. Они и так могли взять всё, что хотели, им не надо было ничего давать взамен. Поэтому являться в храм с такой просьбой было все равно что заявить о желании погибнуть.
– Хочешь, возьми долг с меня сейчас. Хочешь – потом. Я могу быть полезен тебе.
Холодный камень завибрировал вокруг моих пальцев. Кажется, я рассмешил духа.
«Неужели?»
– Разве нет? Разве я не спасал уже твоих сыновей?
«И убивал тоже, доктор».
Да. Это было бессмысленно отрицать.
– Эйзенхарт забрал жизнь твоего человека. Я могу спасти, – повторил я. – Любого, на кого укажешь. Если обману – заберешь мою.
На какое-то время дух задумался. Нам не дано увидеть узоры, сотканные Вирд. В отличие от духов мы не знаем, чем обернется любое, даже самое малое действие. И где нить полотна можно поправить, иначе затянув ее. Если такая возможность существовала…
Однако слишком силен был для Волка соблазн взять свое по праву, сломать человека, решившего бросить ему вызов.
«Что мешает мне взять твою жизнь просто так?»
Я почувствовал, как клыки пронзили кожу. А еще – как зашевелился чернильный змей у меня на боку. Скользнул на плечо, свернулся клубком вокруг шеи. Северин решил все-таки напомнить, под чьей я защитой. Украдкой я перевел дух. Я надеялся, что Змей не оставит одного из своих самых ценных подопечных, но не мог знать наверняка.
Это было моим единственным спасением. Маркус мог пугать меня, но знал, что со Змеем их шансы равны. Недовольно он раскрыл челюсти – чтобы в следующий момент вцепиться зубами в мое запястье. В глазах потемнело от боли. Я покачнулся и не смог устоять, падая на колени.
Когда туман перед глазами рассеялся, в зале никого не было. Каменная статуя молчала, только перемазанная кровью морда напоминала о произошедшем. Татуировка тоже вернулась на место: Змей убедился, что я в безопасности, и ушел. Я бросил взгляд на свою руку: по ощущениям, Маркус должен был отгрызть ее, но вместо культи я увидел только две пунктирные линии.
Послание было четким и ясным.
Долг принят.
Я вышел из храма и оглянулся на вырезанный над входом символ Судьбы. Оставалось только надеяться, что цена не окажется непомерно высокой…
Глава 15
Эйзенхарт
За остаток вечера и ночь к Виктору воспылали недобрыми чувствами не только сотрудники архива, но и его собственные коллеги. Со всей дотошностью он проштудировал относившиеся к совершенным за последние годы самоубийствам документы (к счастью архивных служащих, заинтересовавших Виктора дел оказалось немного – молодые девушки редко лишали себя жизни в Лемман-Кливе, еще реже так поступали богатые молодые девушки) и теперь выспрашивал подробности. Жаль, вопрос, не припоминает ли кто на месте преступления цветы, понимания среди детективов не находил. Равно как и уточнения, что за цветы это были и в каком количестве.
– Кажется, тот шутник его основательно достал, – прокомментировал деятельность Виктора Штромм, наливая себе кофе.
На всякий случай, чтобы все поняли, о каком шутнике идет речь, он кивнул на охапку распустившихся розовым веток, которые курьер оставил в общей комнате.
– Или он окончательно сбрендил, – возразил инспектор Вельке, недовольно оглаживая седые усы. – В конце концов, мы знали, что рано или поздно это случится. И вот: он считает эти цветы посланиями ему. Вздор!
– Я все слышу! – предупредил Виктор, заслоняя ладонью микрофон.
Инспектор фыркнул и с чувством собственного достоинства удалился. Оставшиеся в общей комнате переглянулись.
– Что там с посланиями? – поинтересовался комиссар Роббе, подошедший к концу тирады.
Виктор поднес палец к губам, показывая, что не может ответить. Берт пожал плечами:
– Эйзенхарт считает, что в букетах, которые ему приходят, зашифрованы сообщения, связанные с одним из прошлых дел.
– Кто-то ему мстит?
Невысказанное «опять» так и повисло в воздухе.
– Вряд ли, – улыбнулся Штромм. – Месть – это если б ему нож под ребра загнали. А это… Кто-то просто издевается.
Сам Виктор был слишком занят, чтобы возразить.
– Слушай, но ты даже не знаешь, о чем я хочу тебя попросить! – пытался убедить он Лидию, которая была не слишком рада звонку, разбудившему ее задолго до начала рабочего дня.
– Зато я знаю, что ты путаешь меня со справочной, – огрызнулась она. – Имей совесть, я тебе за эту неделю нашла информации на месяц чтения! Мэйбл уже подозревает, что я хочу занять ее место.
– Ты? Писать о слухах и кринолинах? Ни за что не поверю.
– Достаточно, что она в это верит, – отрезала Лидия. – К тому же от тебя я за это так ничего и не получила.
– Если дело в этом, то все можно исправить, – обрадовался Виктор. – Во-первых, ты знаешь, что Герге связан с двумя убийствами…
– Об этом все знают, – буркнула она. – После поспешного переезда леди Тенеррей в столицу и того вечера в «Савоне» все только о Герге и говорят. Кстати, помнишь, ты спрашивал меня о Хэрриет Лайонелл? Можешь представить, что у Герге была с ней интрижка? А ведь казалась такой тихоней…
– Во-вторых, – не дал сбить себя Виктор, – могу помочь тебе вернуть благосклонность Мэйбл. Она все еще ищет человека, сопровождавшего в «Савону» леди Гринберг?
– Лучше бы ты рассказал мне о своем расследовании, – проворчали на том конце провода. И после некоторых раздумий добавили: – Но я согласна и на это. Кто он?
– Некто Роберт Альтманн. Змей.
Было слышно, как перо царапнуло бумагу, пока Лидия записывала информацию.
– Я слышала, он из колоний. Что он делает в городе?
– Приехал к родственникам, – Виктор замолк, приближаясь к опасной территории.
– И? Кто его родственники?
Молчание по обе стороны телефонной линии стало красноречивым.
– Я, – наконец признался он.
– Что?
– Моя мать является младшей
