— Облезешь, — фыркнула девушка в ответ, но все-таки попятилась. Она допустила всего одну ошибку — бросила быстрый взгляд на дверь. Мужчина понял, что Хлоя рассчитывает убежать, и быстро встал между своей будущей жертвой и путем к отходу.
Морган почувствовал желание загородить собой девушку, спасти от нахального поклонника, а заодно и дать ему в зубы. Давно демон не испытывал такого острого желания навалять кому-нибудь. Не просто подраться или вступить в бой, а именно навалять! Да так, чтобы у этого полудемона больше не возникло мысли не то что в чужую спальню пробраться, но даже посмотреть в этом направлении. Пусть по лекарям и похоронам шатается в поисках большой и чистой любви!
— Хлоя, Хлоя, Хлоя… — Хейнтлин напоминал большую хищную кошку, лениво наблюдающую за тем, как загнанное животное мечется в углу, из которого нет выхода. И не торопился делать последний прыжок, наслаждаясь беспомощностью жертвы. — Мы столько лет знакомы, а ты до сих пор не усвоила простую истину: я всегда получаю то, что хочу. А сейчас я хочу тебя…
Хейнтлин бросился на полуголую девушку. Хлоя опередила его лишь на мгновение, схватив канделябр и с размаху врезав им по скуле. Тот отскочил и улыбнулся, обнажая клыки. Морган расстроился. Хлоя не причинила особенного вреда своим ударом, скорее он просто оказался для нападающего неожиданностью.
Улыбка Хейнтлина стала шире и напоминала оскал. И он, и девушка понимали, что больше ей так не повезет. Морган, забыв, что находится в нематериальной форме, попытался врезать полудемону. Было мучительно больно смотреть на происходящее и не иметь возможности хоть как-то помочь. Как будто это не рыжая там, в опасности, а он сам. От беспомощности хотелось грызть розовые обои на стенах.
Хорошо, что девушка не запаниковала. Бросив в мужчину канделябром, Хлоя подбежала к письменному столу и схватила нож для конвертов.
— И что ты мне сделаешь этой зубочисткой? — насмешливо спросил Хейнтлин. — Мы это уже проходили, помнишь? Разве только поцарапаешь.
Морган в который раз удивился стойкости и мужеству Хлои. Не колеблясь ни секунды, она приставила нож к своему горлу, туда, где в сумасшедшем ритме пульсировала жилка, по которой двигалась кровь.
— Тебя — да, — решительно сказала Хлоя. — А чтобы убить меня, хватит лишь сильнее нажать тут!
— Я не верю, что ты себе навредишь.
Хоть Хейнтлин и пытался сохранить видимость прежнего спокойствия, его поза и тон изменились, выдавая напряжение. Да и взгляд стал колючим и серьезным. Он явно прикидывал, как забрать у девушки оружие.
— Даже ты не успеешь так быстро, — усмехнулась Хлоя, правильно поняв ход его мыслей. — А я лучше умру, чем позволю тебе завершить начатое!
Хейнтлин еще немного постоял, затем поднял руки, давая понять, что признает поражение.
— Хорошо, Хлоя, ты победила. Я ухожу, только, во имя Гайши, не делай глупостей.
Полудемон двигался медленно, видимо, ожидая возможности выхватить нож и повернуть ситуацию в свою пользу. Но Хлоя, умница, не дала слабину. Хотя Морган никак не участвовал в процессе и не мог помочь, он почувствовал гордость за девушку.
Хлоя проводила незваного гостя взглядом и, кажется, даже не моргнула, пока тот не спрыгнул с балкона. Она еще довольно долго стояла с ножом у горла, пугаясь каждого шороха.
Когда стало очевидно, что Хейнтлин не выскочит из-за угла, девушка осторожно подошла к балконной двери и захлопнула ее, защелкнув щеколду. Только после этого она убрала нож от горла и облегченно вздохнула. Так и не выпустив оружие из рук, Хлоя кое-как закончила с верхней одеждой, привычно сняла атласные туфельки такого же темно-зеленого цвета, что и платье, и, оставшись в одной длинной рубашке из хлопка, забралась на кровать. Но не легла, просто села у изголовья.
Просидев немного так, девушка тихо заплакала.
Моргану хотелось обнять ее, утешить, сказать, что все уже закончилось. Хотелось вообще не допустить появления Хейнтлина в этой спальне. Но он был бессилен. Даже не мог погладить ее по голове, чтобы успокоить.
Так они и просидели практически до утра. Уже когда загоралась рассветная заря, Хлою сморил тяжелый сон. Она то и дело вздрагивала. Морган все время сидел рядом. Ему мучительно хотелось коснуться девушки, но, будучи нематериальным, приходилось довольствоваться только возможностью провести рукой возле ее щеки или волос, как бы поглаживая.
Морган пробыл возле спящей девушки сколько мог, пока не почувствовал знакомое головокружение, которым сопровождалось возвращение в собственное тело. Он закрыл глаза, а когда открыл их, уже лежал на своей постели, в собственных покоях. Его рука сама собой коснулась соседней подушки. Еще мгновение назад рядом спала Хлоя… Рыжая, колючая и такая ранимая… Он еще помнил причудливую игру первых рассветных лучей в ее взлохмаченных и непослушных волосах.
Резко вскочив, Морган быстро переоделся в заранее приготовленную одежду: хлопчатая рубаха, штаны из мягкой кожи и любимые кожаные сапоги. Подпоясавшись кожаным же ремнем, он на ходу подхватил кожаную куртку; кое-как натянул, выходя из спальни, и бросился искать родителей. В их покоях было пусто, значит, Хукс и Фиона Тэлбот, известные также как «папа» и «мама», наверняка уже в трапезной.
Бегом, на ходу перепрыгивая через мебель и сбив нескольких слуг и стражников, Морган преодолел расстояние. Кажется, за последний год он ни разу так не радовался встрече с родителями.
Пинком открыв дверь в столовую и сбив стоящего за нею слугу, Морган с порога объявил:
— Мама, папа, я женюсь!
Повисла пауза, после которой Фиона спросила сына:
— Ты уверен?
Хукс взял жену за руку и слегка раздраженно ответил за сына:
— Милая, у него дикий взгляд и куртка надета навыворот. Думаю, он уверен. Другой вопрос: с чего такая внезапность? — И уже повернувшись к Моргану серьезным, как гробовая доска, тоном спросил: — На каком она месяце?
Морган рассмеялся. Почему-то все вдруг стало так легко.
— Пап, она пока не знает о моем существовании. И не факт, что захочет стать моей женой.
Родители переглянулись и хором задали вопрос, с которого нужно было начинать разговор:
— А кто она?
Морган не сдержался и снова рассмеялся. Но быстро взял себя в руки и, с аппетитом уплетая
