Я задаюсь вопросом, беспокоит ли кого-то судьба Брэма? Ведь для них он свой, друг и даже в какой-то степени коллега. Они познакомились с ним через Холли. Интересно, боятся они его теперь, радуются, что вовремя улизнули, считают его предателем? Или, как я, просто боятся за него и того, что может случиться, если его поймают?
Я видела, что сделали с Диего, когда он угрожал моей жизни. Так что, хотя сердце и разрывается при мысли о том, что мы с Брэмом больше никогда не увидимся, я бы предпочла, чтобы он сбежал невредимый.
Слеза падает на щеку, и я проскальзываю под одеяло, чтобы матери ничего не заметили. Я сворачиваюсь калачиком и закрываю глаза, призывая мысли и страхи оставить меня в покое.
Вскоре я чувствую, как кто-то кладет руку мне на плечо, склоняется надо мной и целует в щеку.
– Пожалуйста, не плачь, малышка, – шепчет дрожащий голос матери Кимберли. – Мне так жаль, что мы оставили тебя, Ева. Мы были неправы. Мы здесь, чтобы помочь тебе. Мы – твои. – Ее щека задерживается на моей щеке. А потом она снова оставляет меня одну.
Они напуганы, я понимаю.
По крайней мере, когда Вивиан угрожает мне, я знаю, что она ничего со мной не сделает. Да, она может забрать мои личные вещи, оставить меня без еды и запереть в комнате, но она же сказала, что я «всего лишь винтик». Однако жизненно важный. Без этого винтика империя Вивиан просто развалится, и она это знает.
Между тем Матери находятся в более уязвимом положении. Я знаю, Вивиан не задумываясь устроит показательную порку, изгнав кого-то из них. Если я для нее «винтик», трудно даже представить, как она обзывает их, когда меня нет рядом.
Я думаю о том, как моя мать чувствовала себя никчемной, теряя сыновей. Думаю о многих других женщинах, которые поставили на себе крест, потому что утратили естественную способность к деторождению. Женщинам приходится нелегко. Те, кто наверху, настолько сосредоточены на проблеме возрождения человечества, пытаясь принести в мир новое поколение женщин, что махнули рукой на тех, кто еще остался. Эти немолодые женщины стали рабынями Вивиан, и я не уверена, что она заслуживает такой власти над ними.
39
Брэм
– Это Фрост, – выкрикивает человек со шрамом. Я слышу, как он подплывает к нам на своей лодке. Судя по пыхтению мотора, это еще одна надувная шлюпка. – Открывай.
Фрост. Надо запомнить его имя.
Я морщусь, пытаясь увидеть больше сквозь щелочку под колючей повязкой на глазах. Массивная деревянная дверь открывается в некогда великолепных стеклянных часах – их огромные стрелки безжизненно висят как напоминание об ушедшем времени. Циферблат, когда-то смотревший сверху вниз на город, теперь по подбородок в воде и глазеет снизу вверх на новую эру облакоскребов, которые его попросту не замечают.
– Отведи пилота на Глубину, – рявкает Фрост, и Толстяк пинками заставляет меня подняться. Я пока не знаю его настоящего имени, но еще один пинок – и к нему может приклеиться Толстяк.
Не выдавая отвоеванных миллиметров видимости, я как будто вслепую выбираюсь из лодки и неуверенно захожу в циферблат часов.
Воздух внутри густой и затхлый. Но это лучше, чем мерзнуть на воде. Меня подталкивают вперед, и я чувствую, как в лицо бьет резкий белый свет – тот, что вызывает головную боль, если находиться под ним слишком долго. Украдкой поглядывая вниз, я вижу ступеньки, уходящие в темную воду, покрытую рябью, которую создают падающие со всех поверхностей капли. Каким-то чудом им удалось сохранить эту часть часовой башни, отделив ее от потопа так, что уровень воды в ней на несколько этажей ниже, чем в реке снаружи.
– Вниз, – командует Толстяк и толкает меня в спину. Я начинаю спускаться по ступенькам, удерживаясь за ледяной металлический поручень. С каждым шагом становится теплее, и я останавливаюсь, когда у моих ног уже плещется вода. Дальше идти невозможно.
– Куда теперь? – спрашиваю я.
– Заткнись. Будешь говорить, когда с тобой заговорят. – Он склоняется надо мной, и я вижу, как его пухлая мокрая рука тянется к стене слева. Я кручу головой и успеваю заметить выключатель. Толстяк щелкает, и вспыхивает красный свет.
Гниющие каменные ступени подрагивают у меня под ногами. Вода вокруг нас начинает пузыриться.
– Назад, – рявкает Толстяк и, дергая за мокрую униформу, тащит меня к стене.
Я усиленно работаю лицевыми мышцами, пытаясь заглянуть под повязку: что-то поднимается из толщи воды. Голубые огни освещают глубокую дыру в центре железного каркаса здания. По мере приближения огней к поверхности вода шипит и брызгается. Большой железный шар выныривает рядом с нами, и выключатель на стене мигает зеленым.
– Подъем! – кричит Толстяк и, вооружившись крюком, цепляет железный шар. Я слышу глухой удар металла о металл и скрежет каких-то поворотных механизмов.
– Добрый вечер, Чабс. – Новый голос приветствует Толстяка изнутри теперь уже открытого подводного железного аппарата. Чабс.[7] Я почти угадал.
– У нас сегодня лишний пассажир, – говорит Чабс, подталкивая меня к батискафу.
– Пригни голову. – Тот, кому принадлежит этот голос, определенно нравится мне больше, чем Чабс.
Я пригибаюсь и, отталкиваясь от каменной ступеньки, ныряю в шар. Тут же меня подхватывает чья-то рука и ведет внутрь. Аппарат ухает вниз и кренится.
– Господи, Чабс, ну ты и увалень, – ворчит незнакомец, и мы оба держимся за стенку, чтобы не упасть, пока Чабс неуклюже залезает в корабль. – Все на борту? Задраить люк. – Я слышу лязг и скрежет. – Готов к погружению? – спрашивает он.
– Готов, – отвечает хриплый голос через какое-то переговорное устройство.
Железный шар приходит в движение, и пузыри долбят по изогнутым стенам башни.
– Думаю, теперь можно это снять, – говорит добрый голос и развязывает мою повязку. Мои глаза легко приспосабливаются к тусклому желтому освещению, и то, что они видят, приводит меня в крайнее изумление.
– Сондерс! – восклицаю я, узнавая кривой нос и вытянутое лицо.
– Брэм? – Сондерс заключает меня в объятия. – Не могу поверить!
– Я тоже! Какого черта ты здесь делаешь? Я думал, ты арестован! – Совершенно сбитый с толку, я ума не приложу, каким ветром сюда занесло бывшего пилота.
– Был! Арестован, приговорен, заключен в тюрьму, сбежал! – гордо произносит он.
– Спасен, – добавляет Чабс.
– Ну, да, чисто технически эти ребята меня вытащили, но без моей помощи тут не обошлось. Полезно, когда твоя сетчатка зарегистрирована в системе безопасности. – Он подмигивает и похлопывает себя по внушительному носу.
– И что? Ты теперь фривер? – посмеиваюсь я.
– Ха, да, думаю, да. Знаешь, когда твой отец решил, что я опасен для Евы, и мисс Сильва упекла меня за решетку,
