Болан пробежал мимо этих голых людей, которые не пытались его перехватить, подбежал к патрульному боту, хлопнул по сенсору открытия дверей. Сенсор считал данные Болана с его руки, продублировав запрос на нейросеть, открыл двери. Болан схватил передатчик, закричал в него кодовую фразу нападения на патруль департамента. Передатчик сам считал личностную принадлежность Болана с его сети.
Всё это время Болан смотрел на этих двоих. Большой разглядывал лежащих у его ног людей с каким-то детским любопытством. Мелкий (по сравнению с большим, хотя он был одного роста с самим Боланом) дёргал большого за руку, что-то требуя от него на незнакомом языке.
Болан направил на этих двоих преступников излучатель, сорванный с держателя патрульного бота, потребовал сложить оружие. Видя удивление на лице большого, Болан и сам понял, что сморозил глупость. Тогда Болан стал убеждать их, что не надо оказывать сопротивления. Большой поднял руки, показывая свои большие открытые ладони.
– Вы напали на патруль! – кричал Болан, приставным шагом сближаясь с преступниками. – Это тяжкое преступление. Вам следует сдаться властям!
Большой всё так же равнодушно смотрел в глаза Болана, а вот другой – махнув рукой на всё – попытался бежать. Болан чуть шевельнул излучателем, нажимая на спуск. Невидимый импульс ударил в спину бегущего, вызывая паралич сразу всей нервной системы и перезагрузку нейросети. Голый человек как манекен грохнулся на мостовую, чуть проехав по ней с набранной инерцией скорости.
Увидев движение большого, Болан излучил парализующий заряд и в него. Но вопреки ожиданию большой не рухнул на набережную, а сделал ещё один большой прыжок. Болан был инструктором тактической подготовки в их отделе. Навыки рукопашного боя персоналу отдела ставил тоже он. Потому он сумел увернуться от удара ногой великана, успел ещё раз излучить парализующий импульс увеличенной силы прямо в грудь высокорослого голого человека. Форсированный заряд парализатора должен был сжечь дотла нейросеть и сковать смертельной судорогой все мускулы человека, но великану парализатор лишь ослабил удар.
Когда вспышка боли в скуле гасила сознание Болана, он успел подумать, что великан – предсказуем. Только два удара – прямой ногой в корпус и боковой в голову. Этим утром других ударов не было. Но и этого хватило.
– Как ты, Валан? – услышал Болан голос капитана Вержа, его старого друга и сослуживца.
Они подружились ещё до того, как устроились в этот департамент. Насколько возможна дружба между высокородным дворянином Вержем, урождённым благородным уже в сотом поколении, и простолюдином Боланом. Но именно Болан вытащил тело капитана Вержа с той провальной высадки. Лишь они двое смогли не только добраться до спасборта, но и прорваться через шквальный зенитный огонь. Тогда Болан и потерял свои ноги, левую руку, полпечени, несколько метров кишечника, одну почку и правый глаз. И всё – от единственного попадания в их спасборт, от разлетавшихся обломков перегородок и оборудования. Дальше спасборт шёл на автопилоте.
Но Верж оказался истинным благородным. В благодарность за своё спасение он не только оплатил полное лечение Болана, но и пригрел его, когда их обоих – за дезертирство с поля боя – выставили с флота. Без выходного пособия и сохранения выслуги, званий, пенсии.
Семья пристроила Вержа в это тихое место, где капитан быстро выслужился до привычного звания, вытащив и Болана, но так и коверкая его имя – в Валана. А за капитаном – остальные. Так Болан Энгирд стал Валаном Игидом. Даже в официальных, но внутренних отчётностях.
– Бывало и хуже, – ответил Болан, привычно отлепляя от себя датчики. – Ты видел?
– А то! – усмехнулся капитан. – Это теперь хит Сети Прибрежного – голый переросток уделывает на раз-два самого Игида!
– Кто он? – Болану было неприятно, что его так «прославили».
– А вот это сложно, – покачал головой капитан. – Давай приводи себя в порядок да дуй в штаб-квартиру отдела. Чует мой хвост, что наш тихий отпуск закончился.
Капитан ушёл, а Болан всё смотрел в его спину. Предчувствия Вержа – не шутка. При их первой встрече он впервые удивился, что капитан – «хвостом чует». Болан был уже старым, тёртым волком, а Верж – высокородным выскочкой, что со студенческой скамьи – сразу на батальон. И в первый же день в бой. Но Болан уже повоевал, потому верил приметам и предчувствиям. И – насторожился. И не зря. Вместо бунтующих фермеров они угодили в боевые порядки Легиона Хаоса. Разведка прозевала, что аграрная планета не просто подняла бунт сепаратизма, а пала под натиском Хаоса. И «прогулочка» обернулась кровавой баней. Их батальон, под тысячу бойцов, со всей техникой вынесли за считанные минуты. Болан тогда тащил половину Вержа, залитого санитарным гелем, и чётко шёл туда, куда указывал единственный палец офицера. Так они вышли к спасборту, так он маневрировал – чётко смотря на палец Вержа, а не на сенсоры, прорываясь через шквальный огонь зениток. И – почти прорвались. Схлопотав единственное попадание, хотя и такое фатальное, выбившее пилота – самого Болана. Но автоматика залила их гелем, довела борт до корабля-матки.
Болан, привычно не глядя, прошёл до душевой, смыл с себя остатки раствора регенератора, прошёл до шкафчика, надел новую, ещё не обмятую форму – привычная одежда так и висела дома.
Вот так вот он неожиданно для себя оказался в этот день на работе. Не из дома, а с пробежки. Да, через мед-капсулу.
– Ты как? – спросила Асара, суя ему в руку стакан с кофе.
Болан увидел в её карих глазах смех, потому не ответил. Фыркнув, Асара убежала. Болан долгим взглядом смотрел ей в спину. Чуть ниже спины. Поджав губы.
Надо же было так: Болан влюбился на старости лет. И в кого? В невесту Вержа. Ну, как невесту? Они жили вместе. И иногда Асара жила не с Вержем. Два раза – даже с Боланом. Но Болан хотел не случайных случек с этой ветреной, но ослепительной девушкой, а постоянной связи. Только с ним, с Боланом.
Болан ещё раз вздохнул, открыл пластиковый стакан, отпил. Его любимый кофе. Асара знает.
Она не плохая. Даже наоборот. Очень умная, очень живая, весёлая, легкая. И – надёжная. Настоящий боевой товарищ. Её ветреность проявляется только в постели. Слишком скучно ей спать всё время с одним и тем же самцом. Именно так. Не она для мужчин. Они для неё. И с Вержем она не потому, что у неё какие-то чувства к нему, а потому, что он – капитан, командир их отдела, аристократ. И – умелый любовник. Всё это с её слов. Асара не врала. Никогда. Не считала
