Но на этот раз он не сразу принимается за это, так успокаивающее его нервы дело, а он для начала решает успокоить в себе своё второе, а может и всё первое, продюсерское я, непременно требующее найти актрису на роль героини в его новом фильме. А всё дело в том, что для Андрона с некоторых продюсерских пор, уже в порядок вещей вошла придуманная им тут прямо на месте, игра под названием «Американка». Так он для начала, среди массы посетителей кафе проводил свой своеобразный кастинг на роль главной героини драмы «Американки», а затем, выбрав наиболее подходящую девушку для этой роли, по правилам игры «Американка», и воплощал (!), а точнее будет сказать, через эту героиню подавлял все свои безумные идеи. А если знать, что Андрон в душе страшился противоположного пола (а вся эта его показная удаль, была всего лишь прикрытием его страха), то не трудно догадаться, на чём основывались и каковы были эти его фантазии.
Ну а так как для этой роли здесь за раздачей и на кухне совершенно никто не подходил – а ведь Андрон принимал единоличное решение при приёме на работу сотрудников – то было естественно, что он посмотрел в зал, чтобы там для начала обозначить претенденток на эту роль. Где вдруг неожиданно и наталкивается на пристальное к себе внимание со стороны одной весьма привлекательной молодой особы, сидящей в компании и не пойми кого (он сидит спиной к нему). И хотя Андрон всегда считал, что он достоин и не такого к себе внимания, всё же этот пристальный взгляд со стороны этой определённо красотки, вызвал у него свои сердечные сомнения.
– А может это обман зрения. И она просто смотрит в мою сторону, а мне почему-то кажется, что она из всей массы людей у раздачи, выбрала именно меня? – совсем не по продюсерски заволновался про себя Андрон. И дабы не стать жертвой ошибки своего самообмана и зрительной иллюзии, Андрон не спеша, с видом занятого человека, ну чтобы не спугнуть никого, держа под контролем её взгляд и заодно высчитывая баллистическую направляющую ей взгляда, начинает озираться вокруг себя, в поиске того гада, на кого ещё мог бы упасть взгляд той незнакомки. Но там и там нет никого из тех, кого бы Андрон возненавидел всей своей продюсерской душой (а Андрон, хоть ещё себе и не признался в том, что он уже выбрал ей на роль героини, но внутренне сделал выбор) и он с той же занятостью начинается возвращаться назад, как вдруг на его пути встаёт ещё один направленный на него взгляд.
– Вот чёрт, Рита! – вздрогнув от этой новой неожиданности, Андрон успел только чертыхнуться, а вот скрыть то, что он был застан ею врасплох, то этого он не успел сделать. И в результате этого, эта его знакомая Рита, у которой до всего есть дело и какое-то особенное дело до него, раз она ему постоянно встречается – а вот какое она не спешит ставить в известность Андрона, предпочитая его оговорками и недомолвками испытывать на прочность – заметила по испуганному лицу Андрона, что что-то здесь не так. А как заметила, то сразу, да так заметила причину этого не так, что уже Андрон этого не заметить не смог.
– Ну, смотри Андрон, не засмотрись. – Едва заметно покачав головой, нахмурив свои брови, вполне ясно дала понять Андрону Рита, что она несчастная жертва его пренебрежения и невнимательности к ней, наконец-то, прозрела на его ветреный счёт. И прикусив так сильно свою губу, что пришлось вмешаться её руке, показала ему, что не даст ему спуску.
И, конечно, Андрон потрясён всем им увиденным и при этом ему совершенно непонятно, на каких, таких основаниях, эта Рита решила возложить на него столь многообещающие надежды. И Анрон даже готов под присягой поклясться, что он ничего такого ей не обещал и даже о ней не думал в таком невероятном качестве (на этом месте он был не слишком убедительным, да ещё эта невероятная оговорка, а это наводит на некоторые нехорошие мысли насчёт невиновности Андрона – он всё же о ней думал).
И Андрон было уже хотел успокоиться после того, как он, конечно только в мыслях, подняв руку над чем-то тем, над чем там, в суде, клянутся, произнёс самые свои веские аргументы в защиту себя: «Ваша честь, *ля буду, никогда я об этой Рите, в никаком качестве, ни одетым, ни раздетым не думал. И если до конца быть честным, то мне даже противно о ней думать», – как вдруг он замечает лицо судьи, перед которым он так распалялся и потрясённый увиденным – судья один в один похожа на Риту – поняв, какую он допустил оплошность, – надо было говорить «ни в каком качестве, а не в никаком», – от боли в ноге приходит в себя. Где видит перед собой Свята, а не судью Риту. Что ни в коей мере не облегчает его положения, а наоборот требует от него ответа.
– Ну так, что скажешь? – нетерпеливо спрашивает его Свят. И опять Андрон ничего не может сказать, кроме как признаться в своей недалёкости и нежелании пойти навстречу представителю власти. – Как будто ничего. – Опасливо так, сказал Андрон.
– Ну, как знаешь. – С каким-то прям равнодушием к судьбе Андрона сказал Свят, что тому почему-то сразу стало очень больно и тревожно за такое равнодушное отношение к себе и даже захотелось испросить этого равнодушного Свята. – Да как же так? – И хорошо, что Свят первым к нему обратился, а то кто знает этого Свята, и не стал бы он через дружеское, крепкое похлопывание кулаком по спине Андрона, тем самым переубеждать его в обратном.
– Да, кстати, – искоса посмотрев на Андрона, проговорил Свят, – хотел тебе напомнить один немаловажный для тебя медицинский факт. После того как боль утихает, как правило наступает отмирание. – И хотя Свят не уточнил о чём это он и к чему сказал, Андрон по онемевшей ноге всё понял и, закипев в голове, с дрожью в голосе впопыхах обратился к Святу. – Скорей ослабьте давление, и я обязательно вспомню.
Свят же внимательно на него смотрит и, убедившись в том, что до Андрона дошло понимание того, что всегда нужно быть честным с представителями закона, даёт ему того, что он просит, передышку. После же того как Андрон, подвигав пальцами ноги понял, что не всё ещё потеряно, а Свят увидел, как тот обрадовался, то Свят обращается к нему с напутственным словом.
– А теперь, давай, как следует вспомни вчерашний день, и будь повнимательней ко всему тому, что вчера происходило в кафе, а не только к той уступчивой девушке. («Всё же насчёт е уступчивости он приврал», – окинув взглядом Андрона, подумал Свят) Может увидишь что-то такое, и не необычное, а как-то по своему, не укладывающееся в обычный порядок вещей событие или поступок. – Задался вопросом Свят и, давая возможность Андрону сосредоточиться на своих воспоминаниях и не только на ноге, ещё слегка ослабил давление на стул. И, конечно, только слегонца, а не так совсем, чтобы у Андрона появилась возможность освободиться из под его опеки – Андрон, даже если на этом будет настаивать его благоразумие, не сможет не поддаться рефлексам, которые сами всё за него сделают, вырвав с носками свою ногу из под ножки стула.
Сам же Андрон после такого напоминания Свята, действительно и при этом очень внимательно, углубился в себя во вчерашнего и принялся искать то, на что
