Джек отнес Катулла в спальню. Он постеснялся оставить томик на виду, тем более что он был тут единственной книгой, не считая путеводителя по Риму, купленного Джеком в лавке на берегу Сены и привезенного сюда в надежде, что удастся посмотреть достопримечательности. Если гость окажется наблюдательным и сообщит Деспьеру о том, что видел эту книгу в номере Джека, Жан-Батист, несомненно, решит, что томик Катулла – декорация, с помощью которой Джек пускает своим посетителям пыль в глаза.
Раздался стук. Джек подошел к двери гостиной и открыл ее. У порога стоял высокий человек в пальто цвета хаки с капюшоном и деревянными застежками.
– Входите, – сказал Джек и сделал шаг в сторону, чтобы Брезач мог пройти через маленькую прихожую в комнату. Закрыв дверь, Джек проследовал за гостем. Оказавшись в комнате, Брезач повернулся и посмотрел на Джека. У русоволосого, коротко подстриженного и очень красивого молодого человека лицо было таким же худым и нервным, как у Стива, сына Джека. Брезач стоял, с любопытством разглядывая Джека сквозь стекла очков серьезными внимательными глазами.
– Я убью вас, Эндрюс, – сказал Брезач.
Глава 8
Кажется, он произнес что-то еще, подумал Джек, недоумевающе улыбаясь своему гостю, но разобрал только эти слова.
– Что вы сказали? – спросил Джек.
Молодой человек держал руки в глубоких карманах пальто. Вдруг он резко вытащил правую руку, и Джек увидел в ней складной нож. Раздался щелчок, и свет лампы отразился тусклым зайчиком на длинном лезвии. Блестящая стальная поверхность играла в дрожащей руке Брезача. Высокий, крупный, в свободно скроенном пальто, с окаменевшим лицом и глазами, прикованными к Джеку, он молча стоял посреди комнаты; выражение его лица было жалобным, умоляющим.
Так вот что все это значило – удар, кровь, сон, недобрые предчувствия, воскресшие мертвецы. Его предупреждали об этом ноже.
– Уберите нож, – решительно приказал Джек.
Дверь прихожей была захлопнута; если бы Джек вздумал броситься к ней, парень догнал бы его, не дав открыть ее даже наполовину. К тому же дверь открывалась внутрь.
Брезач не двигался. Только едва уловимое подрагивание ножа выдавало его волнение. Он периодически втягивал в себя воздух через приоткрытый рот, как бы вздыхая. Брезач явно старался дышать спокойно. Других звуков не было слышно. Закрытые окна, шторы, двери и толстые стены не пропускали их в номер. «Мой крик никто не услышит, даже если парню не удастся вонзить мне нож в горло за минуту-другую», – подумал Джек.
В двух или трех фильмах были подобные сцены – безоружный Джек стоит перед человеком с ножом, собирающимся убить его. В кино Джеку всегда удавалось спастись, внезапно перехватив руку нападавшего, неожиданно бросив лампу, опрокинув стол, выключив свет. Во время просмотра поведение его героя всегда казалось Джеку разумным. Но сейчас он находился не на съемочной площадке, и нож был стальным, а не бутафорским, сценарист не мог росчерком пера отвести лезвие от Джека.
– Где она? – спросил Брезач. – Она здесь?
Он указал ножом на спальню; рука Брезача неохотно подчинялась юноше.
– Кто?
– Не считайте меня глупцом. Я сюда пришел не затем, чтобы мне морочили голову. – Глубокий, чистый, приятный баритон Брезача не годился для угроз. – Вероника.
– Нет, – ответил Джек, – ее здесь нет.
– Вы мне лжете.
– Проверьте сами, – небрежно сказал Джек.
Он знал, что не должен демонстрировать парню свой испуг.
Брезач неуверенно шагнул в сторону спальни. Джек заметил, что рот его искривился, а на скулах заходили желваки. Лицо парня заострилось, черты стали более резкими, на впалых щеках образовались треугольные тени.
– Хорошо. – Брезач шагнул к Джеку. – Вы пойдете первым.
Джек заколебался. Здесь, в гостиной, где лишь свободное пространство отделяло Эндрюса от Брезача, Джек был во власти его ножа. В спальне он мог укрыться от Брезача за кроватью, схватить лампу или тяжелый чемодан и использовать их как средство защиты, а может, нападения. Он повернулся и быстро прошел в спальню; юноша следовал по пятам.
В тускло освещенной комнате горел лишь ночник у постели. Яркая полоска света падала через приоткрытую дверь ванной на пол спальни. Войдя в комнату, Джек увидел половину буквы V, выведенной на зеркале Вероникой. Джек подошел к большому шкафу. Брезач не отставал от Джека.
– Стойте, – сказал Брезач.
Джек остановился. Между ним и парнем не было кровати, но в двух футах от Джека лежал кожаный чемодан. Если бы Брезач бросился сейчас на Эндрюса, Джек успел бы схватить чемодан. Юноша стоял возле расстеленной двуспальной кровати; одеяло и простыня с одной стороны были отогнуты аккуратным треугольником, две подушки – тщательно взбиты.
– Так вот где это случилось, – произнес Брезач.
Он коснулся коленом кровати. Юношу немного качнуло, его голова заметно ходила из стороны в сторону, и Джек понял, что Брезач пьян.
– Славно провели время, мистер Эндрюс? – хрипло спросил он, и уголок его рта слегка опустился, словно в тике. – В постели наша маленькая Вероника – просто чудо, верно?
Резким движением ножа он сорвал одеяло и простыни с кровати.
– Вот здесь, на этой самой постели, – произнес Брезач.
Его глаза наполнились слезами, но это не успокоило Джека, напротив, молодой человек показался ему еще более опасным.
– Приятная картина, не правда ли? – продолжал Брезач. – Вероника с раздвинутыми ногами.
– Прекратите, – сказал Джек, не рассчитывая на то, что его слова подействуют на плачущего юношу. – Какой смысл в подобных разговорах?
– Большой, – сказал Брезач, сделав рукой, держащей нож, неуклюжий ораторский жест. – Хочу все представить себе, понимаете? Воссоздать точную картину. Эта девушка мне небезразлична, я хочу знать обо всем, что с ней происходит. Когда вы ввели в нее член, она прошептала: «О боже»? Я не обижу вас, если скажу, что со мной она всегда произносит эти слова? Да?
Он криво улыбнулся, всхлипнув.
– Старое католическое воспитание. Господь должен благословить каждое совокупление. – Брезач снова страдальчески усмехнулся сквозь слезы. – Ну? Она шептала: «О боже»?
– Я не желаю с вами разговаривать, – твердо произнес Джек, – до тех пор, пока вы не уберете нож.
– Я уберу его тогда, когда он будет мне уже не нужен. – Брезач снова яростно махнул ножом и уставился припухшими голубыми глазами на Джека. – Она засовывала язык вам в ухо, когда вы предавались любви? Вам известно, как будет по-итальянски «трахаться»? Где она?! – Он перешел на крик. – Она сбежала от меня. Где она сейчас?!
Брезач приблизился к Джеку; его красивое худое лицо было мокрым от слез. Джек отступил на полшага и взялся за ручку кожаного чемодана, готовясь защищаться.
– Вы, вероятно, находились сегодня днем в превосходной форме, – сказал Брезач. – Были так великолепны, что, вернувшись домой, она тотчас бросилась собирать свои вещи и ушла от меня. Она не могла дождаться… Кто вы – бык, жеребец? Сняли девушку в кафе, повалялись с ней в постели полчаса, и вся ее жизнь изменилась. Люблю, заявляет она, люблю,
