пустила на самотек. Помнишь, я даже предлагала свои услуги?
– Тебе хотелось бы, чтобы вместо Марьяниных перемывали мои кости?
– Ну… ты же не опустилась бы до грубого совокупления на рабочем столе!
– Уже на столе? – расхохоталась Саша. – Утром это еще был диван. Не удивлюсь, если к вечеру Халаимов с Марьяной будут уличены в групповухе с начальницей инспекции – пятидесятичетырехлетней Ириной Федоровной Волгиной!
– Ну… может, что и присочинили… В таких делах без этого не бывает… Но и дыма без огня тоже не бывает, как известно. Можешь мне поверить – что-то между ними было! Кстати, откуда у тебя этот браслетик? Такая изящная вещица!
Саша инстинктивно одернула рукав, чтобы проклятый браслет поскорее скрылся с глаз Ольги, и малопонятной скороговоркой произнесла:
– Купила. Хотела себя побаловать.
– Молодец! Где купила? Хочу такой же! Не бойся. – Ольга не дала Саше ничего возразить, – в инспекцию носить не буду. Даю слово! Сколько он стоит?
Саша, которая никогда в жизни не покупала себе ничего, кроме бижутерии, растерялась. Она совершенно не знала, сколько стоит серебро, и назвала первую пришедшую на ум сумму:
– Пятьсот рублей.
– Зачем ты мне врешь, Сашка? Мы же подруги! Ну потратилась… душа попросила… Я же пойму. Вот это мое любимое серебряное колечко без всяких камней и с минимальной насечкой, – она ткнула Саше в нос свою руку, – стоит четыреста. А ты говоришь – браслет пятьсот!
– Ну… и сколько же он стоит, по-твоему? – осторожно спросила Саша.
– Думаю, тысячи две с половиной, потому как с камнями.
– Две восемьсот, – выпалила Саша и плотно заткнула себе рот булочкой с орехами, но от Ольги не так- то легко было отвязаться.
– Где купила?
– В «Бирюзе» на Невском.
Саша опять назвала первую пришедшую на ум ювелирную фирму, но она очень устроила Ольгу.
– Хорошо, что недалеко, – сказала она. – Сегодня же после работы съезжу.
В конце рабочего дня Саша столкнулась в коридоре с Халаимовым. Он ласково улыбнулся ей. Она же, проходя мимо, злобно процедила сквозь зубы:
– Чтобы больше никогда я не видела вас у себя в доме. Не впущу, вплоть до милиции.
Саша стремглав вернулась на рабочее место, пока бдительное око секретарши Анюты не засекло ее рядом с начальством, а опять сбитый с толку Владимир Викторович остался стоять в коридоре.
Между тем декабрь своим чередом подходил к концу, и женщины налоговой инспекции помимо насущных служебных дел в рабочем порядке решали и вопросы, касающиеся празднования Нового года.
– Неужели Марьяшка приведет своего Владислава Александровича к нам на праздник? – спросила Тамару Ивановну Эльмира. Сама она в этот раз не хотела приглашать Алика, потому что намеревалась хотя бы в предновогодний вечер урвать себе немножечко от Халаимова. На Анютку он явно не запал, а с пеговолосой начальницей, пожалуй, можно и побороться. Было бы где!
– А чего бы ей его не привести? Не станет же она миловаться с замом на глазах у всей инспекции, – заявила мать троих детей. – Все будет чин-чинарем! Вот увидишь!
– Ой, не скажите, Тамара Ивановна! Под горячительные напитки, да под красивую музыку, да под Новый год такого можно наделать – потом век не расхлебаешь!
– Ну, вообще-то… Марьяна… она может! Она уж если разойдется, так ее нипочем не остановишь!
– Если бы вы только знали, Тамара Ивановна, что Анютка рассказывает про них… – понизила голос до шепота Эльмира. – Ну… прямо ничего не стыдятся.
Саша уронила на пол справочник, подняла его, нервно швырнула на стол и вышла из отдела.
– Что-то наша Сашенька сама не своя последнее время, – сочувственно произнесла Тамара Ивановна.
– Слушайте! – заблестела глазами Эльмира. – А, может быть, она тоже от Халаимова в отпаде? Последнее время я стала замечать, что как только мы заведем речь о Владимире Викторовиче, она немедленно выходит из отдела. К чему бы это? Как вы думаете?
– Н-не знаю… Я вообще-то не замечала…
– А вы присмотритесь, Тамара Ивановна, присмотритесь! Что-то тут не так… Клянусь, это будет не новогодний банкет, а битва гигантов! Кто кого!
– Про банкет ничего не скажу, у нас вечно после праздника какая-нибудь битва. А что касается Арбениной, то Халаимов ей ни к чему. Видала, какой у нее браслетик? Такой подарок может сделать только любимый и ответно влюбленный мужчина. Так что у Сашки все в порядке. Сражаться тебе, мусульманское отродье, придется только с Тереховой. А она стоит двух Арбениных и трех Анюток вместе взятых! – Тамара Ивановна подмигнула Эльмире и опять оглушительно расхохоталась.
Влад Терехов любил свою жену. Вернее, он так считал и никогда на этот счет не раздумывал. У него не было поводов сомневаться в своих чувствах. Семья – это твердыня, тыл, оплот, в который он свято верил, который берег и охранял. Ради семьи он мог пожертвовать многим, если не всем. И жертвовал, когда в том появлялась необходимость. Они вместе с Марьяной закончили один институт, и после его окончания Влад с большим энтузиазмом работал начальником планово-экономической группы небольшого завода по производству туристического снаряжения: рюкзаков, палаток и прочего. Его зарплата была столь же небольшой, как и сам завод.
Когда сыновья подросли до такой степени, что компьютер превратился в предмет первой необходимости, Терехов понял, что нужно искать другую, более денежную работу. Он сунулся было в пару- тройку частных фирмочек, которым требовались услуги опытного экономиста, но очень скоро понял, что, оказывая им эти услуги, будет постоянно ходить по лезвию ножа. Он не дал себя втянуть в криминал не только из-за врожденной честности и порядочности, но опять-таки из-за семьи: он ни за что не станет заниматься ничем таким, что могло бы даже косвенно повредить Марьяне и детям.
Однажды в одной из газет он увидел приглашение на курсы строительно-отделочных работ и дизайна интерьеров с последующим трудоустройством на очень приличные деньги. Нельзя сказать, что он сразу и безоговорочно поверил в такие неслыханные посулы, да еще через газету, но на установочное собрание почему-то решил съездить. Скорее всего, потому, что курсы находились не на окраине Питера в подвальном помещении со входом со двора, а в приличном Доме культуры имени Виктора Газа, театральный зал которого они часто посещали с Марьяной в юности.
Дом культуры отдал под курсы всего лишь одну небольшую комнатку, заставленную разнокалиберными стульями, где и проходило установочное собрание. Его вела очень приятная женщина лет тридцати пяти, которой Влад как-то сразу поверил. Она очень толково разъяснила, чему их здесь могут научить, показала все это на фотографиях и на стенах той комнаты, в которой проходило собрание. Влад думал, что помещение находится в состоянии ремонта, и почти попал в точку. Оказалось, что на этих стенах «курсанты» получают первые навыки альфрейных, фактурных и даже лепных работ.
Женщина сказала, что настоящим трудоустройством, типа: взять за руку и отвести в то место, где много платят, они не занимаются, но каждый, окончивший курсы, получит распечатку со всеми имеющимися на данный момент вакансиями по Питеру по полученной специализации. Та зарплата, которую они обещали через газету, является средней по городу в интерьерном бизнесе. Другие «курсанты», которые не захотят всю жизнь заниматься тем, чему их научат на курсах, смогут в собственной квартире закатить такой ремонт, что все друзья-приятели будут смертельно завидовать и просить их сделать у себя точь-в-точь такой же.
Влад Терехов, который, кроме побелки потолка мелом, оклейки стен бумажными обоями и окраски дверей, стен и пола масляными красками, никогда ничем другим не занимался, был заинтригован, заинтересован и восхищен. Их с Марьяной квартира давно уже требовала хорошего ремонта, и он надеялся, что знания и навыки, которые он непременно получит на курсах, помогут ему произвести его с наименьшими затратами и таким же потрясающим способом, каким были отделаны помещения на фотографиях женщины, ведущей собрание.
