Танька по дороге дулась. Неудивительно: карьера певицы почему-то не сложилась, и, хотя нутром она понимала, что за славой следовало ехать в Москву, к тому же лет на десять раньше, осознать это окончательно не могла, сердясь на богатейку-сестру, что не желала давать денег на раскрутку. С ее дружком, лохматым журналистом Никитой, тоже не сложилось. В койку он ее, ясное дело затащил, но после пары раз, охладел окончательно, а однажды ласково назвал дурехой. И почему-то Таня понимала, что это был вообще не комплимент. Да и не перспективный он какой-то был. Ну, журналист, ну и что? Всего богатства — квартира в хрущевке, битый «фольксваген», да дорогой фотоаппарат. Не наш размерчик! Так что Таня была где-то рада, что у сестрицы дома не ладится. Так ей и надо! Но прощальный подарок приняла, легкомысленно отбросив обиды.
В салоне Золотухина к дорогой гостье и, между прочим, одной из основных конкуренток, выплыла не спеша, жеманно расцеловалась и, отправив Таню на процедуры, предложила Юле сделать маникюр за счет заведения. Та отказалась.
— Ну, тогда жасминового чаю, дорогуша? — отвратительно присюсюкивая предложила Галина. — Жасминовый чай — лучшее средство от печалей.
— С чего ты взяла, что я в печали? — удивилась Юля. Галина противно улыбнулась, отчего ее изломанный ботоксом лоб искривился в странной луге.
— Слухами земля полнится, знаешь ли. Пойдем в мой кабинет.
В кабинете, дождавшись чая, Юля бесцеремонно принесла мужа в жертву, признавшись в его изменах. Новости Золотухиной доставили истинной наслаждение, а вот то, что Быстрова не кусает локти и не пытается приструнить изменщика, ее насторожило.
— Зря ты так, — изображая сердечность, пропела она. — Это сейчас ты думаешь: я молода, красива, никуда он не денется, но, Юленька, тебе уже не семнадцать. А мужики, поверь, одним местом думают куда чаще, чем нам бы хотелось. Попадется какая-нибудь дрянь, и оставит тебя у разбитого корыта, заведет с ним детей еще… Нет, нет, милая, пассивность в таких делах — вещь опасная. Ты сейчас как моя подруга себя ведешь, а ведь я Ирке говорила, говорила — оставит тебя твой Олежа с голой задницей. И ведь почти оставил! Слава богу, прирезали его, а то бы выставил жену на улицу.
— Ничего себе, везение, — рассмеялась Юля.
— Знаешь, лучше так, чем никак, — серьезно возразила Галина. — Ты вот девица не с самым лучшим характером, если муж уйдет, вряд ли отпустишь без боя. Останешься одна, точно не будешь ему здоровья желать, верно?
— Не буду, — согласилась Юля и отпила из чашки. Изображать спокойствие было почти невыносимо, но она держалась, только ногами нервно качала под столом. А Галина вдохновенно продолжала, не замечая, что равнодушие гостьи к проблемам Панариной было фальшивым.
— А Ирочка — святая женщина, — вздохнула Галина, но при этом в ее словах скользило снисходительное высокомерие. — Сколько она терпела, терпела, пока этот скот на стороне трахал Жанку Колчину. Я ведь когда узнала об их шашнях, сразу выгнала эту проститутку вон. Ты знала, что она у меня работала?
— Нет.
— Ну вот, работала визажисткой, но скажу я тебе, звезд с неба не хватала. Они у меня и познакомились, Олег с Жанной, в смысле. Я уж перед Ирой каялась, каялась, ведь кто ж знал? Ирочка простила, но того, что она терпела, никому не желаю. И потом зарезали его, такое избавление, а ведь мы в этот день с ней полгорода оббегали, я чудную шубку купила…
— Говорят, многие чувствуют, когда с их близкими беда случается, — сочувственно сказала Юля.
— Может, но Ирочка этого точно не чувствовала, и потому потом долго мучилась. Она вот развлекается, пока ее мужа там режут. И я ведь ни сном ни духом не подозревала. Только радовалась, что в кои-то веки вытащила ее прогуляться, точнее, она меня вытащила.
На этих словах Юля сделала стойку.
— Она вытащила?
— Ну да, — закивала глупая Галина. — Позвонила за день до того и предложила: поехали, в «Королеве» такие шубки выбросили, закачаешься. Ну, мне собраться долго ли? Рот закрыла да поехала.
Галина глупо хохотнула.
— Чего ж она поехала, если в последнее время Панарины на осадном положении жили? — удивилась Юля и отхлебнула остывшего чаю.
— Так мы охранника взяли, — отмахнулась Галина. — И очень кстати, он хоть сумки нам таскал. Она его все просила: Женя возьмите, Женя принесите…
Юля разочарованно опустила чашку. Охранника, амбала с лицом порочного херувима, встречавшего ее у ворот, точно звали Евгением, это она запомнила хорошо. Неужели ошиблась? А ведь такая хорошая версия была…
— Да, видела я его, — вздохнула Юля. — Молодой такой. Мордастый.
Галина фыркнула.
— Это ты второго видела. У Ирки двое посменно дежурили: молодой и постарше, так их обоих Евгениями зовут. С нами тот, что постарше ездил, вечно недовольные рожи корчил: с бабами таскаться по магазинам — то еще развлечение, это не в теплом домике сидеть да телик смотреть.
Юля откинулась на спинку стула. Вот теперь все сошлось.
Охранников было двое. Говоря об алиби, Панарина выставила в качестве свидетелей сразу двоих: охранника и подругу. Миронов, приехав к хозяйке на допрос, опросил охранника, молодого, мордатого Евгения, и тот соврал, что ходил с Ириной по магазинам, а глупая подруга, служившая еще одной ширмой, подтвердила: да, с нами был охранник Женя. Никому не пришло в голову проверить, что дом постоянно охраняли два человека с одинаковым именем. Одновременно Ирина составляла алиби своему любовнику. Убить хозяина он якобы не мог, так как вместе с его супругой бегал по гипермаркету. Юля задумалась, что было бы, если б Миронов нарвался не на того охранника и допросил истинного свидетеля. Этот вопрос следовало выяснить, но, по большому счету, факт никакого значения уже не имел.
Юля с трудом высидела до конца Танькиных процедур, сгорая от желания сообщить о своих открытиях Никите и Миронову. Вырвав сестру из лап массажиста, Юля помчалась домой, выпихнула Таньку на тротуаре, велев сидеть дома, а сама, словно ведьма на помеле, понеслась в сторону РОВД, попутно вызванивая Шмелева.
Как ни странно, но у дверей они все оказались одновременно. Юля и Никита подъехали с разных сторон, и, выскочив из машины, столкнулись лбами с Мироновым, выбегающим из здания, на ходу натягивая форменную куртку. От Шмелева и Быстровой он попросту отмахнулся и побежал к патрульной машине.
— Кирилл, подожди! — крикнула Юля. — Мне надо кое-что тебе сообщить!
Он притормозил и поглядел на нее недовольно. Юля торопливо пересказала ему новости. Кирилл скривился.
— Не горит, — ответил он. — Никуда они теперь не денутся.
— Ты-то куда мчишься? — удивился Никита. — Пожар что ли?
— Вроде того, — кивнул Кирилл. — Только что, в двухстах километрах от города, на турбазе засекли телефон Лики Крайновой. И не вздумай даже со
