– О! Ты очнулся! Наконец-то! – Радостно воскликнул Элианна. Подорвалась. Подбежала к нему и, начав целовать, запричитала: – Прости меня. Пожалуйста. Прости. Я не знала. Я не хотела…
– Что ты не хотела? – Спросил граф, но, девушка разгорячалась и все больше увлекалась поцелуями. – Прекрати! – Рявкнул он на нее. Она испуганно отпрянула. И он повторил вопрос. – Что ты не хотела?
– Сагита поставила мне там, – указала она рукой на свою промежность, – магическую ловушку. Как только ты… мы… ну… в общем, ты получил печать Шар. Сильную печать. Вроде той, что была поставлена на Грегора, только сильнее. К исходу месяца ты бы просто лез на стену от навязчивых идей и жажды мести всем и вся. Все было бы настолько плохо, что Грегор по сравнению с тобой выглядел бы спокойным, адекватным человеком.
– И где сейчас эта печать?
– Она с тебя ее сняла, – многозначительно произнесла Элианна.
– Кто она? Почему ты здесь, а не под арестом?
– Она выпустила и приказала быть с тобой. – Все также многозначительно и в чем-то даже торжественно произнесла юная баронесса. А потом с радостно воскликнула. – Она сделала так, что я теперь не жрица Шар!
– Викония?
– Да, – кивнула Элианна с небольшой заминкой.
– Кажется она планировала выпотрошить тебя.
– Я знаю. Она рассказала. И даже дала кое-что почувствовать. Никогда в жизни я не испытывала ТАКОЙ боли. А потом, узнав, как я ненавижу Шар, предложила сделку. И даже приказала нам быть вместе и следить за тем, чтобы ни одна другая женщина к тебе не подходила. Так что, даже если ты меня отвергнешь мне придется спать на коврике перед твоей дверью.
– Чего?! – Ошалело спросил Всеволод, ощущая себя клиентом сумасшедшего дома. – Где Ридлиан?
– В стазисе.
– Что это?
– Ну… ты тоже в нем был. Излечивался от травм и последствий печати.
– И почему он в стазисе?
– Он посещал своих родственников. Представлял супругу. Ему гарантировали жизнь и право вернуться, но не здоровье. Вот и…
– Это Викония его туда загнала?
– Я не… Почему сразу загнала?
– Он туда не хотел идти. Совсем. Считая это формой самоубийства. И никогда бы не пошел. Единственное исключение – она. Она могла заставить…. Приказа туда не ходить я ему не давал, так что магическая клятва не заблокировала бы ее настойчивость. Так? Она его мучила?
– Он очень дерзко ей отвечал… – уклончиво ответила Элианна.
– Ясно. Мне нужно поговорить с Сабриной. Где она?
– Она осталась в Мензоберранзане. Как новый член Первого дома Бэнр она должна пройти курс обучения.
– Викония здесь?
– Да, – громко и отчетливо произнесла Викония, входя в комнату.
– Выйди, – мрачно процедил Всеволод Элианне. Та скосилась на женщину и после ее кивка испарилась. Просто раз и нет. И двери за собой закрыла.
Граф медленно встал. Подошел к жрице. И резко так, без замаха дал ей оплеуху. И, прежде чем так успела ответить, взревел:
– ТЫ ЧТО ТВОРИШЬ?!
Девушка небрежно махнула рукой, и Всеволод отлетел на диван, чуть его не сломав. Но удар был дозирован. Поэтому он просто отлетел. Даже больно было не сильно. Сама же она жестом пододвинула себе кресло и села напротив него. Внимательно посмотрела на графа и спросила:
– Тебе не понравилось, что я спасла тебе жизнь?
– Это мое графство. Здесь главный я. Извиниться перед темным эльфом ты, я полагаю, не можешь технически. Поэтому оставим это. Но Сабрину верни. И быстро верни.
– Иначе что? – Улыбнулась она, расплываясь в самой нежной и ласковой улыбке.
Всеволод встал с кресла. Чуть прихрамывая, подошел к ней. Аккуратно приподнял подбородок. И тихим, спокойным, почти мертвым голосом произнес:
– Несмотря на весь тот бред, что творится между нами, я тебя люблю. Но если ты не подчинишься – я запрещу пускать тебя на порог графства. Если же ты будешь навязчива, то я обращусь к светлым эльфам и попрошу их защиты. Да, я презираю всем сердцем этого бледноухого мерзавца. Но ты мне не оставишь выбора.
– Ты понимаешь, что говоришь? – Прошипела Викония.
– Твоя богиня будет в ярости. Скорее всего убьет меня. Но ты забываешь – я скорее умру, чем подчинюсь. Как там поется в песне? Время крадет каждый мой шаг, безмолвие свое храня. Быть или нет? До конца не известно. Но я знаю одно: никому не дано дрессированным псом сделать меня.
Он замолчал. И все также прихрамывая вернулся на диван. Викония с очень странным взглядом смотрела на него. Молча. Поэтому он грустно усмехнулся и произнес:
– Ты же сама отказалась от того, чтобы стать моей супругой и хозяйкой этого графства.
– Я не отказывалась!
– Ну, конечно. А я маленький забитый мальчик, который должен поскуливать под твоей дверью и ждать, когда же ты обратишь на него внимание? Ты ушла. Все бросила и ушла. Ничего не объясняя. Ни куда, ни зачем, ни когда ты вернешься. Что я должен был делать? Каждые полчаса помешивать суп?
– Какой суп? Что ты несешь?
– У нас шутка такая есть. Жена в дверях говорит мужу – я на пятнадцать минут к соседке, а ты каждые полчаса помешивай суп.
– Бред какой-то… – покачала головой Викония.
– Вот именно. Бред. Ты поступила еще хуже.
Помолчали. Долго. Сидели так и смотрели друг на друга, погруженные в мысли. Наконец Викония чуть подавшись вперед, спросила:
– Ты сказал, что любишь меня. Как это понимать?
– Так и понимать. Я тебя ненавижу, жажду убить и растерзать, когда ты рядом. Не постоянно, но с изрядной регулярностью. Но когда ты уходишь мне становится грустно и пусто. И все мои мысли только о тебе. Не веришь? Хотя, что я говорю? Ты же чувствуешь ложь. Вот. Не знаю, что такое любовь. Но, я думаю, это она и есть.
– А эта, блохастая? – Махнула Викония головой.
– Любовь – это не сиськи-письки, любовь – это когда макароны вкусные. Что? Не знала? Неожиданно. Не девочка же вроде. У меня там был один друг. Жена. Дети. И он их любит. По-настоящему. Искренне. И ради них пойдет практически на все. Но он не может себе отказать в том, чтобы раз в месяц или два не найти себе девочку для развлечений. Желательно новую. Слабость у него такая. Кто-то пьет. Кто-то крестиком вышивает. Кто-то по бабам бегает. У всех свои недостатки. Даже у богов.
– Да что ты знаешь о богах… – Очень мрачно и тихо произнесла Викония.
– О местных? Мало. Но там, в моем мире, они, возможно, когда-то были. Во всяком случае мифов и сказаний о них великое множество. Я их читал. Не все, но многие. И знаешь, что я тебе скажу? Те боги мало отличались от людей. Такие же вздорные и никчемные создания в основной массе. Ну или сошедшие с ума в остальной. А весь характер их взаимоотношений напоминал какой-то
