Дома постепенно накапливалась коллекция открыток-фотографий киноактеров и открыток с кадрами из фильмов – тогда они продавались в любом киоске «Союзпечать». Все родственники, знавшие об Анином пристрастии к кино, покупали ей такие открытки и присылали в конвертах из разных городов. Папа выписывал для дочери журналы «Советский экран» и «Новини кіноекрану». Анна читала эти журналы и видела себя в разных образах на страницах киноэкранной прессы.
Будучи в девятом классе, она написала в редакцию «Советского экрана» письмо с просьбой напечатать на страницах журнала адреса вузов, которые готовят актеров. Ее просьба через какое-то время была выполнена. Из трех предложенных городов она выбрала Москву, ВГИК. Чтобы поступить во Всесоюзный государственный институт кинематографии, Анна занималась весь десятый класс с репетиторами по русскому языку и литературе, а также по истории. Голос у нее был хорошо поставлен, с дикцией проблем тоже не было, но на первом же туре она провалилась. Видимо, природная скромность не позволила полностью раскрыться ее творческой натуре.
Анна решила не сдаваться и уехала из Москвы с твердым намерением вернуться поступать на будущий год. Но за год многое изменилось. Она повзрослела, повзрослели и отношения с Олегом – их чувства окрепли. Олег к тому времени учился в институте, и уезжать от него далеко Анна уже не могла. Ей не пришлось выбирать между Олегом и артистической карьерой, о которой так долго мечтала. Олег своей любовью заполнил все ее душевное существо.
После приезда из Москвы Анна пошла навестить любимую учительницу, которая болела, и та окончательно убедила ее в том, что столица – не для нее.
– Аня, где-то в душе я даже рада, что ты не поступила, – говорила Лариса Леонидовна, разливая чай в чашки старинного сервиза, – Москва – сильный город, город – вамп, не все там приживаются, а если приживаются, то таким людям приходится меняться. Жизнь в столице заставляет локтями расталкивать рядом идущих, топтать неугодных, бороться за свое место под солнцем.
– Но вы ведь тоже боролись всю жизнь за свое место в этом мире и не сломались, – Анна знала многое из прошлой жизни этой женщины, родившейся в семье эмигрантов, высланных из России во Францию после революции.
– Не столько мы, сколько наши родители, а они были замешаны из теста своего времени, – ответила Лариса Леонидовна. В ее голосе и движении ухоженных рук Анна очередной раз заметила невидимую связь с ушедшей эпохой.
Каждый раз, беседуя со своей учительницей, Анна чувствовала необыкновенную энергетику, исходящую от нее. В ней, как казалось девушке, была воплощена живая история. Анна готова была часами слушать рассказы Ларисы Леонидовны об обучении ее матери в Смольном, в пансионе благородных девиц, о том, как ее родители жили в Питере и о том, как питерских интеллектуалов заставили покинуть Россию. Эти рассказы уносили мечтательную Анну во времена начала века. Порой она ощущала себя современницей героев и даже где-то жалела, что родилась так поздно и не застала общества истинных аристократов.
– А мы из другого теста? Мы слабее, да? – спросила Анна, боясь разочароваться в себе и в своем поколении.
– Нет, не совсем так, как ты думаешь. Тогда было суровое время, и оно воспитывало людей с твердым характером и сильной волей – настолько сильной, что любые испытания были им под силу. Свои стойкие убеждения они впитывали с молоком матери и проносили их через всю жизнь, не меняя их и не изменяя им, – говорила Лариса Леонидовна и заметно преображалась. Она светилась гордостью за своих родителей, которым пришлось сполна хлебнуть горя, но это не помешало им сохранить свое человеческое и гражданское достоинство.
– Сегодняшняя молодежь, – продолжала она, – прекрасная, но вы продукты своего времени. Вы в меру избалованы, в меру трудолюбивы, в меру окрыленные своими идеалами. В вас нет фанатизма.
– Это хорошо или плохо? – быстро спросила Анна.
– Это нормально. Вы нормальные дети нормальной страны. Что же касается тебя, то, как мне кажется, сама судьба уберегла тебя от кровожадного окружения, – голос Ларисы Леонидовны становился по-матерински мягким и успокаивающим.
– Но ведь многие уезжают в столицу, поступают учиться, а затем остаются там жить и работать, – не сдавалась Анна.
– Ты очень тонкая и ранимая, даже слишком чувствительная. Для актрисы это, может быть, и важно, но уж больно ты хрустальная, бережно с тобой нужно обращаться, а в столице сильно не церемонятся. Я думаю, что Олег тоже порадуется твоему провалу. Время покажет настоящую ценность происходящего. Раньше я не могла тебе этого сказать, боясь разрушить ореол твоей мечты, но видно момент истины настал, – учительница по-доброму рассмеялась. – Пойдем, я еще чайку поставлю.
– Спасибо, Лариса Леонидовна. До прихода к вам я в чем-то еще сомневалась, но ваши слова меня окончательно убедили в том, что все не так плохо.
Какое-то время чувство потери, крушение надежд и горечь от несбыточности мечты еще возвращались к Анне. Она спрашивала себя: «А правильно ли я делаю? Неужели можно так быстро сдаться и предать свою мечту?” Но когда она думала об Олеге, все становилось на свои места.
Тогда-то она и решила для себя: «Не удалось блистать на экране – значит надо научиться блистать в самой жизни». К этому она шла долгие годы, и ее стремлению к постоянному совершенству могла позавидовать даже самая успешная женщина.
IV
Анна вошла в свой кабинет, разделась, села за стол и огляделась вокруг. Деловое пространство располагало к работе. Ничего лишнего в кабинете не было – ни убрать и ни добавить, все органично дополняло друг друга. На рабочем столе справа стояли подставка для ручек и карандашей, часы и конус. Они были сделаны из оникса. Анна называла оникс солнечным камнем. Рамочка с семейной фотографией и ваза были из того же камня.
Каждый раз, бывая в Крыму, Анна с Олегом привозили оттуда какую-нибудь вещицу из оникса. Теперь у каждого из них в офисе на столе собралась мини коллекция. Она напоминала о южном солнечном лете и грела душу, спасая от эмоциональных перегрузок или просто плохой погоды.
В окно заглядывали голые ветки деревьев и грустно приветствовали под натиском сильного ноябрьского ветра. «Что-то этот ветер надует», – подумала Анна.
В вазе на столе стояли живые цветы. Их по просьбе Анны покупала одна женщина из технического персонала, которая убирала в ее кабинете. Она по дороге на работу проходила мимо цветочного
