– Понял, – Женя втянул запах соли полной грудью. – А другие такие грибы в Москве растут?
– Конкурентом решил заделаться? Может, и растут. Наверняка растут. Но полых нет. Наш один такой. Здесь ресторан был с панорамными окнами, вот его гриб и обволок. И потом… ваш народ к таким грибам из-за радиации боится приближаться.
– А торговцы к вам как относятся?
– Не брезгуют. Эти ничем не брезгуют. А ты нас как вычислил? Опять не скажешь?
– Не-е-е, – протянул Женя.
Ему стало стыдно за свою скрытность. Его спасли, накормили, про гриб и соль рассказали… Он помялся немного и решился.
– По цвету. Не знаю, почему, но я цвета вижу… Над… У вас всех цвет не такой, как у людей.
– Э-э-э! Да ты точно наш!
– В смысле?
– Да в том самом! Мутант.
Женя опешил.
– Не! Я – человек!
– И это звучит гордо! – съязвил Мурат.
– Хватит парня дразнить, – вмешался в разговор неслышно подошедший Давид. Братья переглянулись.
– Понимаешь, Евгений, – начал Давид, – все не так просто: вот хорошие люди – вот плохие мутанты. Ты, конечно, генетику не изучал.
– Не.
– Мутации разные бывают. Почему в метро мутантов не любят? Боятся их способностей. Ты вот свой дар скрывал, да?
– Не способностей, – Женя оставил вопрос без ответа. – Уродов боятся.
Братья одинаково поморщились.
– Уродов убивают при рождении. Но могут же быть и другие мутации! Без способностей, и не уродство…
– Вы – такие?
– Да, мы именно такие. Мутанты без способностей, но и не уроды. Природа, она словно перебирает человеческие гены, ищет лучший набор.
– А вы?
Ответил Мурат.
– У кого-то перепонки между пальцами, у кого-то хвост, у кого-то количество ребер другое, кто-то пахнет, потеет какой-то химической гадостью непонятного состава…
– Нет, вы?
– Ты о нас с братом? – уточнил Давид.
– Ага.
– У нас все тело гладкое, без волос, но, – братья синхронно показали на лысые макушки друг друга и одновременно прыснули, – на головах растут иголки.
– Мы сами с Киевской, – пояснил Мурат, отсмеявшись. – Мама скрывала, пока могла, потом умерла, и вот мы здесь.
– Зверь такой был до катастрофы, еж назывался, – добавил Давид и с яростью почесал впалые щеки, словно там вот-вот должны были вырасти иголки.
– Опасный?
– Не-а, маленький, ночной, мышами питался.
Беседа явно веселила братьев.
– Кличка у нас такая, «братья Ежидзе». А у тебя какая кликуха?
– Никакой, – буркнул Женя и насупился.
– А подумавши? – Мурат откровенно подначивал.
– Отстань от парня, – заступился Давид.
– Ты понял, дурашка-барашка, почему мы тебе все рассказываем и показываем и не боимся, что ты о нас в метро растрезвонишь?
– Убьете, что ли?
– А зачем тогда спасали? Думай!
Братья пристально смотрели в глаза Жене.
– Ладно. Понял.
– Что понял? – Мурат не унимался.
– Не выдам я вас, хорошо.
– Почему? Наконец, понял, что ты – один из нас?
Вот же липучки!
– Да, – почти выкрикнул парень.
– Вот и будем хранить секреты друг друга, – успокоил его Давид, похлопав по плечу. – Пошли спать, вечером мы тебя нашим главным представим, а потом к своим пойдешь.
– Как? Вы тут не главные? – Женя уже устал от беседы, но возможности подначить братьев в ответ не упустил.
– Веришь, совсем не главные, – принял игру Мурат. – Жека, мне нравится тренировать твою смекалку. Угадай, кто здесь главный?
Евгений и раздумывать не стал.
– Странные старик со старухой!
– Бинго! А чем они странные?
– Одеты странно.
– И не только! Они – шведы, инженеры компании «Эрикссон». Когда рвануло, были в Москве, в отпуске. Это они нашли гриб, когда стало невмоготу жить под землей. Они же и собрали с разных станций изгоев, которых за малым не прикончили. Старушку зовут Эрика, она нам всем, как мать. И здесь главная.
– А мне старик показался главнее, – удивился Женя.
– Ты молодой ишо. «Главнее» не тот, кто сильнее и умнее, а тот, кто не боится принимать ответственные решения. Старика зовут Свен, и он – гениальный инженер. Но возглавлять общину, строить отношения с метро и торговцами – это не с железками возиться! – Мурат помолчал немного и продолжил с почтением в голосе: – Авторитет Эрики незыблем. Если что – с ней придется договариваться…
– Давай, ты не пойдешь сейчас один, а выдвинешься ближе к утру с нашим караваном? – спросил Давид, разбудив Женю.
– Хорошо.
– Оденься, наружу пойдем.
– А почему эти шведы нарядные такие? – вожди общины мутантов не давали парню покоя.
– Так они показывают, что презирают жителей современной Москвы за свинство и скотство. Для того и одеваются так, как одевались до Катаклизма, специально, чтобы ничем не быть похожими на подземных.
Женя с сомнением покачал головой: так ли уж хорошо выражать презрение к людям, вынужденным постоянно бороться за выживание? Но Давид, похоже, оседлал любимого конька.
– Часто у вас под землей бреются? Свен – каждый день, и зарядку делает.
– Сталкеры у нас тоже все время спортом занимаются.
– Пока молодые! Ты представляешь, сколько нашим шведам лет?
Женя промолчал.
– И нас они в свою общину собрали вопреки правилам Метро. Между собой говорят на шведском. С нами дистанцию держат. Кое-кто переживает по этому поводу. Мурат из кожи вон лезет, чтобы они его приблизили.
– Они ж наверняка богатые? Раз всю торговлю солью держат.
– Очень!
– Тогда ради чего все это? Если метро они презирают?
– Правильные вопросы задаешь, товари-щ-щ.
Оба закончили одеваться и натянули респираторы.
Прошли в соседнее помещение, где было довольно сильно натоплено. Видимо, жар исходил от сложной конструкции из трубок, колб и железок.
– Выпариватель, – бросил летун в ответ на не заданный Женей вопрос.
Давид отогнул плечом несколько губчатых перепонок, служивших стенами, и они оказались на узкой бетонной балке, нависшей над ночным городом. Давид, явно не боящийся высоты, спокойно прошел на самый край и огляделся по сторонам, вернулся назад. Женя боялся оторвать глаза от балки под ногами.
– Вот, смотри, – прогундосил Давид в респиратор.
Женя робко повернул голову вправо и на некотором отдалении увидел еще одну балку, на которой громоздился большой круглый и обмякший предмет, напоминающий сам гриб, но без «окошек».
– Что это? – спросил парень, когда они снова оказались внутри и он вновь обрел способность спрашивать.
– Дирижабль. Откуда, по-твоему, я к тебе спрыгнул?
– Ничего себе!
– Мы его на веревке выпускаем, когда надо торговцев с воздуха прикрыть, а потом назад утягиваем.
– А заполняете чем?
– Когда соль парим, вырабатывается очень легкий летучий газ. Название все время забываю, у Мурата спросишь.
– Круто придумали.
– Эрика хочет лететь домой, в Швецию. На дирижабле. Свен говорит, Швеция была нейтральной, и ее не обстреливали ракетами.
Летун помолчал.
– Они уверены, что их родина уцелела, – продолжил Давид. – И все, что получают, вкладывают в дирижабль. Патроны к пулемету, консервы, материал для починки.
Завтрак был скудный – перед будущим полетом никто не озаботился излишествами.
– А Швеция, она где? – спросил Женя, доедая.
– В Караганде, – Мурат явно хотел подразнить молодого сталкера. – Ты географию хоть немного учил?
«Назовет меня дурашкой-барашкой – стукну», – решил парень, но ответил:
– Немного. Знаю, где Греция. Сильно на юго-западе.
– А Швеция сильно на северо-западе, между Гренландией и Кореей. – Мурат захохотал.
Гренландия… Женя принялся вспоминать, где и
