Путем проб и ошибок где-то к полуночи я выяснил, что для более или менее комфортного пребывания на нижнем уровне мне понадобится пять полноценных слоев брони. Когда их становилось больше, шлем получался слишком толстым, и обзор сокращался до неприемлемого расстояния. А если меньше, то находиться внизу дольше трех ударов сердца я был просто не в состоянии. В том плане, что моргать еще получалось, а вот нормально двигаться и махать секирой, увы, нет.
К сожалению, на вопрос, почему на нижнем уровне не работали линзы, ответа я так и не нашел. Однако по большому счету в них не было необходимости — стоя на дне, я был абсолютно невидимым для тех, кто находился выше. А вот то, насколько они оставались досягаемыми для меня, еще требовалось проверить. Ведь умрун каким-то образом видел Криса и Хокк, так что, скорее всего, живых с этого уровня распознать все-таки было можно. Хотя, возможно, не всех и не всегда.
А еще неожиданно выяснилось, что визиты на нижний уровень сжирали мои резервы с устрашающей скоростью. Если на привычном слое я мог пребывать целыми сутками, то максимум, что я сумел добиться сейчас, — это шестая часть свечи, если считать в реальном мире. После чего на меня напал такой жор, что я в один присест уничтожил все запасы обомлевшей от восторга кухарки и был готов сожрать хоть подошву от сапога, лишь бы заглушить обуявший меня звериный голод.
— Надо бы еще накопительных амулетов прикупить, — озабоченно пробормотал Нортидж, когда еды на кухне не осталось. — Так вы будете быстрее восстанавливаться, хозяин. А еще лучше — с собой их брать, чтобы восполнять силы по мере того, как Тьма их съедает.
— Разве на темной стороне не опасно пользоваться магией? — осторожно уточнила Марта, убирая со стола посуду.
Я задумчиво поскреб подбородок.
— Вообще-то на нижнем слое я не заметил следов магии. Ни вокруг нашего дома, ни около соседних, хотя защита там стоит ого-го… так что не исключено, что на этом уровне она вообще не работает. Или работает, но не оставляет следов.
— Вы опять хотите туда отправиться и проверить? — неожиданно насторожился Нортидж.
Я зевнул.
— Конечно. Но не сегодня.
— Вот и правильно, — поддержала меня кухарка. — Спать давно пора, мастер Рэйш. А у вас еще Мелочь не кормленная.
Я удивленно поискал глазами куклу и нашел ее на соседнем столе, возле старательно начищенного чайника. Маленькое чудовище задумчиво перебирало разлохматившиеся кудри и осторожно трогало нарисованное лицо. Причем чем-то оно, похоже, Мелочь не устраивало, потому что через некоторое время кукла метнулась к очагу и, окунув костяшку в золу, принялась старательно подводить глаза. Причем после каждой черточки она придирчиво изучала отражение, после чего раздраженно стирала нарисованную линию, а затем бежала за очередной порцией сажи и начинала все заново.
Потом она занялась чисткой лапок, став невероятно похожей на прихорашивающуюся муху. Она точно так же разгибала каждую конечность, зачем-то вытягивала ее, снова сгибала. После чего выдавливала из пасти капельку густой, но абсолютно прозрачной слюны и быстро-быстро втирала в сочленения между костяшками.
Пожалуй, именно тогда я впервые задался вопросом — а что же в действительности представляет собой это создание? И чем именно оно питается? Судя по зубам, Мелочь должна быть хищной. Однако я ни разу не видел, чтобы она пожирала нежить или смотрела голодными глазами на людей.
Безусловно, какую-то энергию она получала от меня. Вернее, от перстня. Скорее всего, этого хватало, чтобы нормально существовать, но вряд ли куклу изначально задумывали такой мелкой и неказистой. К тому же пусть не физически, но хотя бы в плане разума она действительно развивалась. И если предположить, что ее создавали в качестве защитника, то могло ли быть так, что Мелочь способна стать чем-то большим, чем обычная кукла?
Перейдя на темную сторону, я по-новому взглянул на своего духа-служителя, и Мелочь, почувствовав мой взгляд, немедленно обернулась. За целый день, что мы провели вместе, наша связь заметно окрепла, и мне больше не надо было тревожить поводок, чтобы уловить эмоции куклы: досаду, едва уловимое раздражение и необъяснимое разочарование, которое она испытывала всякий раз, когда видела собственное отражение.
— Что же тебе в себе не нравится? — задумчиво проговорил я, глядя на быстро отвернувшуюся куклу. — Думаешь, с твоим отражением что-то не так?
Мелочь тревожно переступила лапами, но не обернулась. И она явно чувствовала неловкость оттого, что ее застали за столь неподобающим занятием.
— Иди-ка сюда, — позвал я и протянул руку. А когда досадливо фыркнувшая кукла на нее запрыгнула, так же задумчиво добавил: — Чем ты должна питаться, чтобы нормально расти?
Мелочь замерла.
— Да и как ты сможешь меня защитить, оставаясь такой маленькой?
— Рсь, — вдруг тихонько выдала она, подняв голову. — Р-р-рсь!
— Значит, все-таки будешь расти? — догадался я, а призраки удивленно переглянулись.
— Дсь! — встрепенулась кукла и дважды щелкнула костяшками, чтобы показать, что я правильно ее понял.
— Чего же тебе для этого не хватает?
— Артсь!
— Чего? — изумился я.
— Ар-ртс-с! — старательно вытянув губы трубочкой, повторила Мелочь и очень осторожно тронула меня за палец. — Артс!
Я озадаченно крякнул.
— Не понял. Почему это должно зависеть от меня?
— Всь, — тяжело вздохнула кукла, после спрыгнула на стол, а затем тыкнула кончиком костяшки в мою ладонь и изобразила передними лапами нечто невразумительное. — Огсь!
— Огонь? — еще больше удивился я, а потом наконец сообразил, что она имела в виду. — Вот этот огонь тебе нужен, чтобы повзрослеть?!
На моей ладони расцвел черный цветок, а Мелочь радостно дрогнула.
— Дсь!
— Хозяин, я бы на вашем месте поостерегся кормить ее чистой Тьмой, — тихонько заметил Нортидж, когда кукла утробно заурчала и с жадностью уставилась на пляшущий перед ее глазами огонь. — Обычные духи-служители не нуждаются в дополнительной подпитке.
— Ты прав, — медленно проговорил я, и Мелочь моментально сникла. Ее голова опустилась, кудряшки уныло обвисли, после чего до меня донеслась волна уже знакомой тоски, которая вскоре сменилась обреченным смирением. — Но видишь ли, в чем дело… мне кажется, Мелочь способна на большее. А мастер Этор всегда говорил, что даже слабому ученику стоит дать хотя бы один шанс. Так
