— Ну, что ты так, на самом деле, ну молоденькие, ну им же тоже хочется.
— Так, подруга, ты мне тут педофилию не разводи. Раз пришла со мной, то слушайся. И запомни: лучше никакого мужика, чем козел вместо мужика.
— А народная мудрость гласит, что все мужики козлы.
— Ну, не совсем народная, скажем, а бабская. И козлиная сущность иногда скрывается. До поры, до времени. Наша задача найти мужика в стадии компенсации. Ты вообще, психиатрию учила? Что такое компенсация помнишь?
— Обижаешь, подруга, нас знаешь как на курсах гоняли. У меня прям глаза открылись: вот смотрю на больную и вижу, что она шизофреничка.
— А потом смотрю в историю болезни — она алкоголичка, ха-ха.
Полина собралась, было, надуться, но тут возник молодой мужик с бутылкой в руке и без спроса уселся к ним за столик.
— Девчонки, не гоните сразу, дайте слово молвить. Вот вам компенсация за терпение меня выслушать. Мужик водрузил на стол бутылку вискаря.
Полина простодушно округлила глаза. Алена скептически прищурилась, дескать, ну-ну, и что ж ты нам такого скажешь.
— А вы, вблизи еще красивее, чем издали. И почему-то без мужчин. Мой приятель сильно робкий, послал меня в разведку, может девушки составят компанию, повод у нас веский, а что за праздник без женского участия!
Алена изогнула бровь, входя в роль надменной красотки:
— И что же это за веский повод напиться в кабаке?
— Ну почему сразу напиться? Разве две бутылки на троих сильно много?
Алена повернулась к "перспективному" столику. Бутылок там уже не было, официант как раз забирал посуду. Спиной к ней сидел мужчина, рассмотреть его экстерьер не было возможности.
— А где же третий? Или я не туда смотрю?
— Туда, туда! Это Сережа один скучает. А Эдик ушел уже, ему на поезд. А я Алексей, ваш покорный слуга.
"Ну, это мы еще посмотрим, какой ты покорный", подумала Алена.
— Так что за праздник-то у вас?
— Ой, девчонки! Не поверите: фирму открыли, мастерскую купили!
— Да ну! И что же вы собрались мастерить? Или это мастерская по ремонту обуви? Полина, нам повезло — есть шанс ремонтировать сапоги по знакомству.
— Зря вы так. Для нас троих это событие. Мы не один год к этому шли…Деньги собирали. Мы дальнобойщиками работали, сейчас сервис для грузовиков открываем.
Мужик и в самом деле опечалился. Повисла пауза. Надо было решаться.
— Да ладно вам! Я просто пошутила. Я вообще шутница, зовусь Алена, а это Полина, она скромница.
— А давайте выпьем за знакомство!
— А давайте за ваш новый бизнес!
Робкого Сережу, который оказался не таким уж робким, переселили за дамский столик. Лешик (так он попросил себя называть) сделал заказ и застолье пошло полным ходом.
Наконец, Алена решила определяться с выбором хахалей. Вышли с Полиной в туалет "попудрить носики".
— Ну, что, подруга, ты кого выбираешь?
— А ты?
— Давай, давай, ты первая, ты же страдалица, мне сегодня как-то неактуально.
— Ой, да я не знаю. Лешик такой веселый, а Сережа такой милый!
— Так, все же?
— Ну, пусть будет Лешик…А если они по-другому захотят?
— Тогда решим на месте.
Пока они отсутствовали, что — то произошло. Мужики выглядели напряженными. "Наверное, нас не поделили, во хохма" — подумала Алена.
— Хорошо сидим — изрек Лешик. — Но скоро тут закрывают. Конечно, хотелось бы продолжения банкета, да вот Сереже пора домой. А я вас проведу, куда скажете.
"Вот и облом", чуть было не сказала вслух Алена. Она уже хорошо разогрелась винишком и вискариком и не собиралась заканчивать вечер так быстро. Поэтому обьявила:
— Что ж, мальчики, если вы уже засобирались домой, тогда адье, провожать нас не надо, только вызовите нам такси и вы свободны. А то, смотрите, можем продолжить у меня дома, всех приглашаю в гости.
Мужички растерянно переглянулись.
— Желание дамы — закон! В гости так в гости! Ты как Серега, может, передумаешь?
— Не, народ, извините, мне на самом деле пора.
В общем, отправились втроем. Шли пешком, благо не далеко. По пути зашли в дежурный магазин, затарились чем надо. Платил Лешик — и за ресторан и за покупки.
Никита уже спал. Тихо, стараясь не шуметь, расположились на кухне. Лешик пил умело, не пьянел. Подружки старались не отставать, Алена держалась, она вообще могла перепить любого мужика, а Полина была уже хорошо поддатой.
Попытка подруги ограничить количество наливаемого вызвало бурное негодование у Полины. "Ну черт с тобой, ты болеть завтра будешь, не я" — злорадно думала Алена.
Улучив момент, когда Лешик вышел в туалет, Алена спросила Полину, не собирается ли она домой.
— А ты Лешика со мной отпустишь?
— Да забирай, ведь договорились.
Лешик держал нейтралитет и ни той, ни другой подруге предпочтения не показывал.
Пока ждали такси, обменялись телефонами. Перед выходом Лешик замешкался и шепнул Алене: "позвони".
Поначалу неприятность казалось пустяшной. Подумаешь, разминулась с дежурным врачом. Того принесло с обходом как раз, когда Алене нужно было позвонить. Свои дела она не любила афишировать и разговаривать пошла в пустую дальнюю палату, где шел перманентный ремонт.
Ее девчата- санитарки были на месте, на все вопросы врача ответили.
Это было вечером. А утром был скандал. Вась-Вась получил втык от главного врача за то, что у него в отделении ночью дежурит только одна медсестра и та "где-то шляется в рабочее время". Втык случился сразу после оперативки и Алена не успела уйти домой, как ее вызвали к заведующему в кабинет. Там уже сидела старшая медсестра с удрученным видом.
Вась-Васю видать крепко досталось от своего начальства. Он был красный, пыхтел как паровоз и тряс обвислыми щечками. Вообще, заведующий в глазах Алены всегда выглядел комично. Ее смешил весь его облик: низенький, пузатенький, весь какой-то пухленький с комичными пижонскими узенькими усиками, никак не вязавшимися с остальной внешностью. Тонкий голос, срывавшийся при малейшем волнении на фальцет довершал образ.
Когда Вась-Вась сердился, он становился еще смешнее. Но многие из персонала
отделения его побаивались и нередко выходили после индивидуальных бесед со слезами на глазах. Хотя, надо отдать ему должное, Вась-Вась никогда не хамил и не оскорблял сотрудников и явной несправедливости не допускал.
Сегодня он вывалил на Алену весь свой репертуар негодования: потрясал кулачками, вскрикивал срывающимся голосом, патетическим тоном задавал риторические вопросы. Взбучка завершилась предложением написать на его имя обьяснительную записку. А вот это было действительно плохо. Вась-Вась тщательно собирал такие обьяснительные, хранил их и, теоретически мог пустить наверх, что автоматом обозначало выговор. Парочку обьяснительных Алена уже писала, но это было давно, и был шанс, что они утратили актуальность за давностью событий. А вот теперь будет
