Плюс, оказавшись в реальном мире, Сюзанна понятия не имела, куда идти и что делать. Где искать Тристана. Джек ей не нравился и доверия не вызывал – она его даже побаивалась, – но больше она никого здесь не знала. И он был знаком с этим миром куда лучше ее.
– Ладно, – согласилась она. – Я помогу тебе.
Следуя его ворчливым указаниям, Сюзанна вызвала такси и осторожно помогла ему зайти внутрь, надеясь, что шофер в темноте не разглядит пятен крови у них на руках и одежде.
– Что с ним? – покосился водитель. – Его ведь не вырвет?
– Не вырвет, – успокоила его Сюзанна, сочувственно поглаживая Джека по руке. Джек болезненно морщился при каждом движении. – Обещаю.
– Ладненько. Куда вам? – все еще недовольный, спросил таксист.
Сюзанна выжидающе поглядела на Джека. В голове ее ворошилась тысяча воспоминаний – она знала о его жизни все. Но не знала, куда он хочет отправиться сейчас.
– Стерлинг, – пробормотал Джек. – Винсент-стрит.
Водитель молча отъехал от тротуара. Сюзанна смотрела в окно на мелькающие улицы. Она ехала в машине. Рядом с ней, согнувшись в три погибели, сидел живой юноша; водитель на переднем сиденье крепко держал руль. Водитель тоже был живым.
Она была в мире живых.
В материальном мире.
Это было невообразимо. Потрясающе. Великолепно. Но без Тристана все теряло смысл. Сюзанна не знала, как его найти, с чего начать. Однако…
Однако если она закрывала глаза, сосредоточивалась всем своим существом, то она его чувствовала.
Он был здесь. Где-то рядом.
И она его найдет.
18
Вот так, наверно, чувствовал себя тогда Тристан…
Дилан, одинокая и напуганная, сидела на жестком пластиковом стуле в приемном отделении. Всего несколько недель назад Тристан был на ее месте.
Как ужасно.
Дилан разрешили поехать с ним в карете «Скорой помощи», но как только они приехали в больницу, его сразу куда-то увезли. Она спешила за каталкой, как могла (идиотские костыли!), но дальше комнаты ожидания ее не пустили. В помещении было полно народу. Дилан страдала, но совсем не оттого, что Тристан был далеко. Она была сильно напугана: с того момента, как его на носилках унесли в карету, Тристан не открывал глаз.
А теперь… Теперь она не чувствовала ни сдавленности в груди, ни тошноты. Нога болела, но самую малость. Дилан не видела Тристана, не знала, где он и что с ним происходит, но не чувствовала ничего, кроме тоскливого ужаса.
Это все потому, что он без сознания, говорила она себе. Когда Тристан придет в себя, ты еще настрадаешься – и будешь этому только рада.
Ей ничего не оставалось, как сесть на стул и… ждать.
Пришла администратор и записала скудную информацию о Тристане. Потом пришла медсестра и спросила, нужно ли осмотреть Дилан. Нога у нее полыхала болью, но Дилан от помощи отказалась. Ей не хотелось быть запертой в палате, когда Тристан наконец очнется.
Через несколько минут случилось нечто, что заставило Дилан пожалеть, что она отказала добродушной медсестре: медсестра гораздо менее добродушного вида ворвалась в комнату ожидания, выискивая глазами Дилан.
– Вы тут как? – рявкнула Джоан, увидев ее. – Мари сказала, что ты отказалась от осмотра. – Ее взгляд упал на неловко вытянутую ногу Дилан.
– Все в порядке, – тихо сказала Дилан и попыталась пошевелить ногой, делая вид, что ей совсем не больно, но у нее не получилось. Она зашипела сквозь стиснутые зубы.
– Ты знаешь, как там Тристан? – еле-еле пролепетала она.
– Ничего ты не в порядке. Не знаю, что вы там с ним делали, но сейчас ты пойдешь со мной на рентген.
– Ты знаешь, как там Тристан? – повторила Дилан чуть громче. – Мне ничего не говорят.
Джоан бросила на нее взгляд, плотно сжав губы. Она что-то знала: это было очевидно. Дилан приготовилась к ссоре, но вместо этого почувствовала, как глаза у нее наполнились слезами. Одна вырвалась на свободу и покатилась по щеке.
– Мам…
Этого было достаточно.
– С ним все будет хорошо, – вздохнула Джоан. – Ну, то есть пока не совсем хорошо. Он потерял много крови, и ему поставили капельницу.
Дилан громко охнула.
– Ему наложат швы. Много швов. Но все будет хорошо.
Мать Дилан оказалась права. Коек в больнице не хватало, да и врачи знали, что Тристан живет в доме медсестры, – и уже к восьми вечера Джоан загрузила обоих в такси.
Тристан был бледен, и ему трудно было двигаться, однако он был жив и в сознании. Дилан этого было достаточно.
Джоан все еще злилась, но пожар ее ярости несколько утих и лишь слегка тлел. Сидя на выдвижном стуле спиной по ходу движения, она сердито смотрела на Дилан с Тристаном.
– Что вас вообще понесло в этот тоннель? – с тихой яростью проговорила она.
– Мам…
– Ты только-только встала с инвалидного кресла и еще хромаешь. А ты!! Не знаю, что ты вообще делал, чтобы так пораниться, но пока живешь под моей крышей, я такого больше не позволю. – Она со свистом втянула воздух. – Присматривает он за моей дочерью, как же!
Если бы она знала правду, подумала Дилан. Однако маму нужно было как-то успокоить.
– Прости, мам, это я виновата… я упросила Тристана отвезти меня на место аварии, потому что думала, что так будет легче.
– Легче?! Дилан, бог знает, когда ты теперь выздоровеешь! Мне уже пришлось врать ради тебя, подделывая информацию в документах. Что за идиотизм – так себя искалечить. Я могу потерять работу…
– Тристан переносил меня через колючую проволоку и поскользнулся, – соврала Дилан. – Мы оба упали. Вот и все. Пожалуйста, не вини Тристана, это все я.
– Простите, Джоан, – прохрипел Тристан, неловко ерзая на сиденье. – Такого больше не повторится.
Джоан замолчала и всю дорогу до дома не раскрывала рта. По крайней мере, самый ужасный кошмар Дилан не воплотился: Джоан не вышвырнула Тристана из дому. Пока что. Может, она догадывалась, что Дилан уйдет с ним. Слова Джоан тут были бы бессильны.
Время едва перевалило за девять, но Джоан сообщила, что Тристану надо выспаться, и поэтому они сейчас все отправятся по кроватям. Дилан была не против. Ей нужно было поговорить с Тристаном наедине, а об этом не стоило и мечтать, пока Джоан не уснет. Изо всех сил стараясь не хромать – на самом деле обе ноги сводило от боли, – Дилан приняла душ, переоделась в пижаму и выключила свет. Устроившись в кровати, повернулась к стене и стала терпеливо ждать.
Тристан стоял у окна гостиной, глядя на темную улицу. Было уже поздно, но с дороги еще доносился тихий гул машин. Почти все окна погасли, тротуары опустели. Самый тихий час в сердце города.
Ничего. Ничего, кроме тихого бормотания Джоан. Она
