Сейчас тяжелые занавески были раздвинуты, и в комнату пробрались лучи солнца. Видеть их здесь было столь же неожиданно, сколь и радостно. Своим теплым светом они разогнали все тревоги, и произошедшее прошлым вечером в музыкальном зале теперь не казалось таким пугающим. С приходом утра страхи привычно отступили.
Поднялась я рано, а со слов миссис Эртон стол к завтраку накрывали в девять. В запасе оставалось целых два часа, которые я решила потратить на прогулку в саду. Погода располагала, и грех было не воспользоваться случаем.
Пока горничная помогала мне переодеваться, я решила прояснить у нее несколько моментов.
— Бекки, ты успела узнать, сколько всего человек живет в поместье? Я имею в виду прислугу.
Глаза горничной ярко блеснули. Она всегда была охочей до сплетен, и прежде мне стоило немалых трудов научить ее сдерживаться. Узнав какую-нибудь новость, Бекки тут же рвалась ею с кем-нибудь поделиться, а поскольку практически целые дни она проводила в моем обществе, ей приходилось несладко. Теперь же, впервые за все время, я порадовалась ее словоохотливости, которая сейчас могла оказаться весьма кстати.
— Быт здесь налажен так странно, — с придыханием произнесла Бекки. — Как и положено, всем заправляет дворецкий, но в подчинении миссис Эртон всего две горничные, а лакеи отсутствуют вовсе! На кухне трудится только одна повариха. Хозяин мог бы и помощников ей взять, столько гостей-то в доме! Еще есть садовник по имени Рэд и конюх Виктор.
Говоря о конюхе, она непроизвольно возвела глаза к потолку, отчего я мысленно усмехнулась. Даже стало интересно посмотреть на того, кто так легко становится предметом девичьих мечтаний.
— А что насчет графа? — продолжала спрашивать я. — Уверена, ты успела о нем расспросить.
Судя по выражению лица Бекки, последнее утверждение попало прямо в цель. Но помимо прочего в ее глазах отразилось неприкрытое разочарование, говорящее, что ничего интересного выяснить не удалось.
— Никто ничего не знает, — вздохнула она, затягивая на мне корсет, и тут же недовольно бросила: — Или все делают вид, что не знают. Ходят угрюмые и как в воду опущенные. Дурное это место, миледи, вот помяните мое слово, ничего хорошего нас тут не ждет!
— Хватит нести чушь! — резче, чем хотела, оборвала ее я. — Места везде одинаковые, а людей не нам судить.
На самом деле меня разозлили не слова горничной, а то, что она озвучила мои собственные мысли. Притупившийся было страх вновь напомнил о себе, но был тут же мною раздавлен.
Несколько позже, прогуливаясь по саду, я тщательно обдумывала сложившуюся ситуацию. Страх страхом, но то, что в этом поместье имела место магия, не вызывало никаких сомнений. Как и то, что призрак не являлся плодом моего воображения. Учитывая слова Виолы, я предполагала, что это был дух покойной жены графа, умершей двенадцать лет назад. Конечно, этот старый дом, без сомнений, видел множество смертей, но такой вариант отчего-то казался мне наиболее вероятным.
Но самое главное, что не давало мне покоя, это намерения лорда Баррингтона. Сколько ни пыталась, я не могла понять, для чего ему понадобилось селить в доме восемь совершенно разных девушек. Все, что нас объединяло, — это приблизительно одинаковый возраст и проблемы в семье. Возможно, имелось что-то еще, но пока, помимо этого, я не находила между нами ничего общего.
— Элуна, тише, девочка, — неожиданно прозвучал в глубине сада негромкий голос, за которым последовало совиное уханье. — Вот так. Видишь? Совсем не больно.
Пройдя сквозь аллею пышно цветущих вьющихся роз, я увидела Делору, разговаривающую со своей птицей. Мой взгляд задержался на тонкой полоске белой ткани, которой была обмотана левая лапа совы.
— Повредила ночью, — пояснила девушка, заметив мое присутствие. — Во время охоты она часто бывает неосторожна.
— Она ручная? — приблизившись, спросила я.
Делора улыбнулась и отрицательно покачала головой.
— Вряд ли Элуну можно назвать ручной. Она никого не подпускает к себе близко и предпочитает независимость.
— Но тебя ведь слушает?
— Всего лишь прислушивается и позволяет находиться рядом, — возразила Делора, коснувшись длинных перьев. — Ты никогда не замечала, что совы — одни из самых умных птиц? Недаром они являются символом мудрости.
Я протянула руку, желая дотронуться до совы, но та мгновенно отшатнулась назад и издала звук, который можно было интерпретировать как возмущение.
— Видишь? — Улыбка Делоры стала шире. — Говорила же, она ценит независимость и никому не позволит нарушить ее личные границы.
Вопреки словам девушки, ее саму сова явно признавала как равную себе. Мне никогда не приходило в голову задумываться над поведением этих птиц, как не приходилось и близко с ними сталкиваться. Я всегда любила лошадей, и этих животных считала поистине разумными и все понимающими.
— Птицы и животные думают не так, как люди, — словно прочитала мои мысли Делора. — Они улавливают интонацию и эмоции, умеют устанавливать причинно-следственные связи, но их сознание ограниченно. Сов же отличает обостренная интуиция. Они всегда чувствуют приближение опасности и способны заглядывать за грань.
В очередной раз я не удержалась и непонимающе переспросила:
— Заглядывать за грань?
Словно поняв, что сказала лишнее, Делора резко осеклась, и улыбка ее померкла. Взмахнув крыльями, сова внезапно сорвалась с места и перелетела на ветку дерева, растущего поблизости. Казалось, вместе с ней улетело и откровение Делоры, вмиг закрывшейся в своей раковине. Утратив открытость, теперь она снова походила на себя вчерашнюю — отстраненную и задумчивую.
— Я пойду, — некоторое время помявшись на месте, произнесла девушка. — Скоро накроют к завтраку.
Она двинулась по направлению к дому, но, как только сделала несколько шагов, я снова ее окликнула:
— Делора!
Она обернулась и вопросительно на меня посмотрела. Я испытывала некоторую неуверенность в своих действиях и предполагала, что, возможно, об этом пожалею, но не спросить не могла:
— Твой магический дар как-то связан с животными?
Девушка вздрогнула всем телом и, резко обхватив себя руками, затравленно на меня посмотрела. Вся ее фигура источала страх перед разоблачением, который был слишком хорошо мне знаком.
— У меня нет
