* * * * *
В семье Приходько, на Остоженке, девочку встретили очень приветливо. Правду от детей скрыли, сказав, что Лена – дочь их родственника из Одессы. Семья Приходько, состоявшая из пяти душ, сама жила в стесненных условиях, но для Елены все же нашлось место, так что Андрей Александрович вернулся домой со спокойной душой.
В сентябре Елену под фамилией Приходько определили в школу, и ее новая жизнь пошла своим чередом. Училась она хорошо – в первый же год легко справилась с учебной программой и стала лучшей ученицей в классе. На второй год она разом освоила двухгодичную программу и сразу перешла в следующий класс.
Лена быстро привыкла к городской жизни, освоила московский акцент. Только одно обстоятельство щемило ей сердце – о ее дедушке говорили часто, но поминали плохо.
Просмотрев фотографии деда, Лена полюбила его еще крепче, но своими чувствами ни с кем не делилась, понимая, что это было опасно не только для нее, но и для приютивших ее людей. Поэтому в семье Приходько эту тему не затрагивали. Елене не с кем было поделиться ни своей болью, ни воспоминаниями о детдоме. Лена росла духовно сильной личностью, она выглядела гораздо старше своего возраста – и умом, и физически.
Семья Приходько жила не ахти как, но в отличие от иных в те времена недостатка в еде не испытывала. После полуголодного существования в детдоме Елена быстро поздоровела и окрепла. Николай Приходько даже подумывал о том, чтобы сообщить Льву Давидовичу, что его внучка жива и здорова, но сдерживал себя, осторожничал, опасаясь, что письмо может попасть в руки недругов. В конце концов Николай Приходько отказался от этой затеи. К тому же уже начиналась вторая волна охоты на троцкистов.
Тем временем Елена познакомилась с театром, вместе с одноклассниками бывала в кино, не обходила вниманием и музеи. Что касается учебы, то своими успехами девушка удивляла всех. Лена тайно мечтала стать дипломатом и самостоятельно разыскать деда за границей. Его фотографию Елена тщательно скрывала в тетради, где записывала свои впечатления.
Наконец наступила пора, когда у девушек появляются другие мысли. Даже мешковатая школьная форма не могла скрыть юной красоты девушки. Природа наделила ее совершенными формами, все в ней было пропорционально и ладно – изящная шея, белоснежная кожа, черные миндалевидные глаза, благородный лоб, прямой тонкий нос, густые черные волосы, заплетенные в две длинных, до талии, косы. Было невозможно не заметить ее и не выделить из других девушек. Когда объединили мужские и женские школы, парни были в восторге от красоты Елены. Они соперничали между собой и старались добиться ее расположения, но никто не смог завоевать ее сердце. Да и сама Елена не пыталась завязать отношения с юношами, предпочитая казаться полностью сосредоточенной на учебе. Смерть матери она хорошо помнила, а вот о судьбе отца и бабушки ей было мало что известно. Знала только, что они были арестованы, однако не теряла надежды увидеться с ними.
Всем нравились воспитанность и сдержанность Елены. Ее часто приглашали в дом одноклассницы и лучшей подруги Нади, дочери известного партийного функционера. Надин брат со стороны отца, старше ее на десять лет, был спортсменом, с высшим образованием, жил отдельно, но часто гостил у отца и любил баловать сестру. Именно с помощью Александра Елена и Надя имели возможность ходить в театры и кино.
Стоял июнь 1936 года. Учеба только что закончилась, школьники, в предвкушении каникул, оживленно готовились к отдыху. Надя, сказав Елене, что сегодня с ними будет брат, пригласила ее в парк – покататься на аттракционах. Елена спросила разрешения у родителей. Приемная мать, Лидия Сергеевна, разрешила ей идти, но просила вовремя вернуться домой. Елена нарядилась в летнее розовое платье, только что сшитое для нее Лидией Сергеевной, надела гипюровые носки и белые холщовые туфли и побежала по Остоженке к Надиному дому.
У подъезда она увидела машину, рядом с которой стоял Александр, который приветливо встретил Лену.
Когда из подъезда вышла Надя, Александр распахнул дверь машины и сказал:
– Ну-ка, дети, прыгайте в машину.
– Откуда она у тебя, Саша?
– Это машина одного моего друга, и сегодня она в моем распоряжении.
– Вот это да! Молодец, Саша, ты настоящий брат!
Саша гордо тронул машину с места, и они помчались в сторону парка имени Горького, да так лихо, что временами девушки даже повизгивали от восторга.
Когда, досыта накатавшись на аттракционах, Саша повел довольных подруг в кафе на берегу озера, Лена подумала, что это самый счастливый день в ее жизни. И вправду, ничего подобного она раньше не испытывала, после кончины матери радости детства исчезли и больше не появлялись.
В кафе Саша заказал обед. Девушки важно потягивали лимонад, наслаждаясь видом на озеро, по глади которого неспешно скользили лодки. Кругом гулял народ. Жизнь в парке била ключом. К кафе подошли трое молодых мужчин и дружески помахали руками. Девушки удивились, но когда Саша помахал в ответ, догадались, что они были знакомы, – молодые люди приблизились к столу, и Саша поднялся им навстречу. Двух парней он обнял, одному пожал руку.
– Это моя сестра Надя, а это ее одноклассница Елена, – представил он.
Парни вежливо поклонились девушкам.
– Это Игорь, – сказал Саша, указывая на блондина.
– Это Юра, кивнул он в сторону кудрявого парня. Последним Саша представил девушкам высокого брюнета с черными глазами.
– А это Яков, – сказал Саша. – Мы собирались обедать. Может, присоединитесь?
Парни переглянулись.
– А почему бы и нет? – сказал Яков, не сводя глаз с Лены. Было видно, что молодые люди здесь не в первый раз. Они ловко подставили еще один столик, заказали блюда – официант был тут как тут – и уселись рядом. Яков никак не мог оторвать взгляд от Лены. Девушку охватило какое-то странное чувство, ей показалось, будто чья-то рука мягко сжала ее сердце. Не зная, куда смотреть, Лена сначала уставилась на свои руки. Пока Игорь говорил Наде, что помнит ее совсем маленькой, Елена пыталась смотреть на озеро, разглядывать бутылки лимонада на столе, но глаза ее сами собой невольно встречались с глазами Якова. От растерянности она не знала, что делать. Лена опять попыталась смотреть в сторону озера, но не могла сосредоточиться. Она снова взглянула на Якова и покраснела. Ей вдруг стало очень жарко. От пристального взгляда молодого мужчины ей стало мучительно неловко, колени под столом дрожали.
Яков встал, что-то шепнул на ухо Юре и затем громко сказал: – Кажется, нам еще долго не подадут, будет лучше, если мы немного пройдемся.
Он
