– Вот как, значит? – возмутился Киф. – Только выяснилась правда о моей матери, и моя семья стала отбросами?
– Не отбросами, – поправила Орели. – Но твоего отца сняли с должности Эмиссара. Совет не верит, что эмпат даже не подозревал о предательстве жены.
Киф поморгал, а потом громко и холодно рассмеялся.
– Ну, теперь не получится сказать, что мама ничего для меня не сделала. Даже немного жаль, что меня не было рядом, когда ему об этом сообщили.
Отца Кифа заботили лишь титул и статус, а добротой и любовью он сына не баловал. Поэтому Софи понимала радость Кифа – но сама с удивлением ощутила толику сочувствия лорду Кассиусу. За одну ночь он потерял и жену, и обожаемый титул. А утром узнает, что его единственный сын сбежал.
– А что будет со мной? – спросила Софи. – Какое наказание выбрали мне?
– Мы все еще спорим на эту тему, – тихо ответила Орели, – но тебя, скорее всего, сошлют в Эксиллиум.
Софи даже не знала, какие из ее слов напугали сильнее всего. О таинственной школе Эксиллиум ей было мало что известно, но она часто слышала, что ей там не понравится. А ее еще и сошлют…
Да, она все равно сбегала – но ссылка казалась такой… необратимой.
– Эксиллиум располагается на Нейтральных территориях, – прошептала Орели, – и вам слишком опасно там находиться. Особенно сейчас.
– Почему особенно сейчас? – спросил Алден.
– Огры что-то замышляют – по крайней мере, этого я опасаюсь. Поэтому я хотела кое-что вам передать. – Орели щелкнула пальцами, и в ее ладони появилась небольшая стеклянная сфера. Софи не знала, что Орели была телекинетиком.
– Твой тайник? – спросил Алден, отступая.
– Тайник Кенрика, – поправила Орели. – Он отдал его мне перед…
Она не договорила, но легче от того не стало. Кенрик был одним из первых старейшин, встреченных Софи, и он сразу же ей понравился. Он был добрым, мягким, улыбчивым и всегда вставал на ее сторону. Но несколько недель назад он погиб во время обернувшегося кошмаром исцеления Финтана.
Финтан был пирокинетиком, завербовавшим Бранта в «Незримые». За свое предательство он был подвергнут взлому памяти, но смог защитить свои тайны. Когда Софи узнала, что может исцелять разум, Совет приказал ей вылечить Финтана, а тот нашел в себе силы разжечь проклятое Вечное пламя.
Софи удалось схватить Фитца с Орели и телепортировать их подальше от огня, но Кенрика поглотило пламя. Единственным утешением Софи было то, что Финтан погиб в собственном пожаре.
Орели взяла Софи за руку и осторожно вложила сферу в ее ладонь. Внутри нее блестело семь камней разного цвета.
– Кенрик взял с меня обещание передать тебе тайник, если с ним что-то случится, – прошептала она, – потому что хотел защитить тебя.
– Значит, он подозревал, что может умереть? – спросил Алден.
– Мы оба подозревали. Но мне нужно было уберечь его. – По щекам Орели потекли слезы. – Мне многое нужно было сделать.
Старейшинам нельзя было заключать браки и заводить детей, чтобы это не повлияло на их решения. Но Софи видела, как общаются Кенрик с Орели, и подозревала, что они влюблены друг в друга. Они могли уйти из Совета и быть вместе, но почему-то не стали этого делать.
– Он в тебя верил, – сказала Орели, мягко скользя пальцем по щеке Софи. – Говорил, что ты стала той искрой перемен, в которой нуждался наш мир. Так что храни тайник при себе, и, если Совет схватит тебя, обменяй его на свободу. Не дай им сослать тебя в Эксиллиум. А еще возьми Передатчик, – она протянула Софи небольшую серебряную пластину, работающую наподобие видеотелефона. – Его не отследить, и связывает он лишь со мной. Так мы сможем разговаривать.
– А если Совет узнает, что ты замешана? – спросил Алден. – Они ведь сочтут это изменой.
– Иногда мудрость заключается в одном лишь непокорстве. Вы все прекрасно это знаете. – Орели обернулась к Софи и открыла рот, будто желая что-то сказать. Но в итоге с губ слетели другие слова: – Мне пора.
Она подняла проводник к лунному свету и исчезла, не успела Софи и глазом моргнуть.
– Да уж, вот это таинственность, – произнес Киф. – Фостер, ты там записывай. И кому еще хочется поиграть с этим тайничком и посмотреть, что он делает?
– Даже не думай! – воскликнул Алден. – И никому не говорите, что он у вас. Я бы даже «Черному лебедю» не стал рассказывать. Если тайник попадет не в те руки, наш мир рухнет.
– Серьезно? – удивилась Софи. Тайник походил на дешевые стеклянные шарики, с которыми она играла в детстве.
– Опасность представляет не сам тайник, а то, что в нем находится. Что, по-вашему, представляет главную угрозу для мира? – спросил Алден.
– Огры? – предположила Софи.
– На самом деле – знание, – поправил Алден. – Информация – это невообразимая сила, и кое-что знать слишком опасно. Даже старейшинам. Так что самые темные секреты они прячут, а затем стирают их из своей памяти. Их называют Забытыми тайнами, и хранятся они вот в таких тайниках. Все старейшины дают клятву защищать их ценой своей жизни. Орели невероятно рискует, отдав тебе тайник. В твоих руках – главная тайна нашего мира.
Софи перекатила поблескивающий шарик по дрожащей ладони. Ей не хотелось брать на себя такую огромную ответственность. Но у нее был долг перед Кенриком, и она собиралась сберечь его подарок. К тому же Орели туманно намекнула, что он ей пригодится.
– Пойдемте. – Софи спрятала тайник в самый глубокий карман. – Нам пора к «Черному лебедю».
Она взяла Фитца за руку, а Киф сжал вторую ее ладонь. Биана крепко прижалась к брату, и Дексу осталось выбирать между ней и Кифом.
– Я не кусаюсь, – заметил Киф, посмотрев на Декса. – Ай, но давить-то так не надо!
Не оглядываясь, друзья побежали в лес. Они огибали упавшие ветви и узловатые корни, все время петляя, и Софи боялась заблудиться, но вскоре услышала шум волн. Через несколько шагов лес расступился, открывая крутой обрыв.
– Я откроюсь твоему разуму, так что покажи, наконец, куда нам идти, – сказала она Фитцу.
– Мне нечего показывать, – покачал головой Фитц. – Я знаю только то, что нам нужно начать с Пути избранных.
Софи отпустила руку Фитца.
– Я ни разу о нем не слышала. И в каком смысле «начать»?
– Это первое из указаний, – пояснил Фитц.
– Из указаний? – переспросила Софи. – Или из загадок?
– Может, и из загадок, – пробормотал Фитц. – Но я думал, что в этот раз они не станут нас путать.
– Дружище, ты вообще
