изводит своими хакерскими приколами!
– Например?
– Тебе пример? Пожалуйста! То текст на компьютере идет у меня вверх ногами, то он написан какими-то иероглифами…
– И как же ты борешься? – расхохоталась я.
– Да-а-а… тебе смешно-о-о… – обиженно протянула Анжелка. – А я посмотрела бы на тебя, если бы, как только ты кликнешь мышкой, у тебя с монитора раздастся взрыв и весь текст осыплется вниз… И это, между прочим, уже не просто мелкое хулиганство, как с перевернутым текстом, – это настоящий внедренный вирус. Если бы не Пашка, я вообще пропала бы, да и все наши компьютеры заразились бы. Мы с ним договорились, что он с утра проверяет мой компьютер и освобождает от Дашкиного безобразия.
– Хочешь сказать, что Дашка, которая вертит своим мужем как хочет, позволяла ему тебе помогать?
– Когда все это происходило, она надеялась, что у нее что-то получится с Горынычем, и всячески строила ему глазки. Хотя, если честно, там и строить-то нечего: не глаза, а две коричневые пуговицы…Так вот: Павлик, конечно, не мог не видеть этих ее ужимок и прыжков перед Воронцовым. Переживал очень… ну, и с горя мне помогал… А потом, когда Горыныч ушел, а Дашка с Павликом помирились, все как-то само собой утихло. А сегодня…
– И что же сегодня?
– Сегодня я никак не могла справиться с платежками!
– И что? – вынуждена была повторить я. А для вас замечу, что я зря подозревала Анжелку в безделье. Ввиду наличия в рабочей комнате уже не раз упомянутого лазерного чуда ее секретарские функции действительно были значительно упрощены. Но она не только украшала собой бежевый холл фирмы. Она занималась еще и бухгалтерскими расчетами, поскольку имела для этого специальное образование. И еще я узнала: «хвостик» у ее двадцати лет оказался весьма солидным – внешне невероятно юной Анжелке на самом деле было двадцать семь.
– Что же тут непонятного?! – возмутилась она моей тупостью. – Дашка со своими способностями может мне всю бухгалтерию в пыль пустить! Такого наделать, что фирме – кранты, а меня еще и посадят!
– Зачем ей это? Она же у Шаманаева хорошо зарабатывает.
– А чего ей за Алекса держаться? Ее в любую фирму возьмут, хоть в консалтинговую, хоть в какую другую. Она-то не проиграет.
– В таком случае, раз ты так хорошо представляешь все последствия, надо было быть осторожнее!
– А что такого неосторожного я сделала? – удивилась девушка.
– А кто с Горынычем в комнате отдыха целовался так страстно и не слышал даже, что дверь открывается? А она, между прочим, скрипит!
– Ты видела?! – ужаснулась она.
– Представь себе. Вы же совершенно вылезли из-за ширмы! Хорошо, что еще только целовались…
– Да-а-а… Целовались…
– Дашка, между прочим, тоже это видела. Мне не удалось защитить от нее комнату отдыха.
– Вот, значит, в чем дело… – прошептала Анжелка почти таким же задавленным голосом, каким только что шептала Ирма.
– Слушай, Анжела! Может, вам с Горынычем пожениться, и дело с концом? За ширмами прятаться больше не надо будет, да и Дашке придется уважить ваш законный брак.
– Хм, она и на свой-то законный брак плюет… А Егор… он мне ничего не предлагает…
– Может, тогда тебе самой предложить?
– Как ты это себе представляешь? – уже чуть ли не сквозь слезы проговорила Анжелка.
– Ну… для этого все способы хороши. Особенно старый проверенный: не целуешься, а отдаешься ему за ширмой… или еще где… тебе виднее… А потом беременность и все такое…
– Да я бы… Только он ведет себя как-то странно. Знаешь, мне кажется, что у него еще кто-то есть. Ему без конца по мобильнику какие-то бабенции названивают: Ленуськи, Натуськи всякие… или Ируськи… Всех и не упомнишь! – Анжела вытерла выбежавшую на щеку слезу кружевным надушенным платочком и спросила: – Как он, Надь, в гости-то к вам по-прежнему кого-нибудь приводит? Разных?
Я уже и забыла, что наплела девчонке в начале нашего с ней знакомства, и чуть не ляпнула, что он сроду у меня в гостях не был. Сначала я хотела продолжить врать дальше, а потом подумала, что все равно как-нибудь ненароком проговорюсь, и решила во всем признаться:
– Знаешь, Анжела, я была с тобой… ну… скажем… не совсем честна.
– В каком смысле? – сразу насторожилась девушка.
– На самом деле мы с Горынычем и знакомы-то до фирмы не были, и дома он у нас с мужем никогда не бывал, потому что, честно говоря, у меня и мужа-то нет.
– Как нет?
– Так. Мы с ним в разводе.
– Так зачем же ты…
– Да потому что ты сразу стала подозревать, что я его женщина. Помнишь?
– Да… что-то такое… было…
– Ну вот! Теперь, когда ты убедилась, что мы с Воронцовым только сослуживцы, тебе можно открыть правду. Ты ведь не станешь его ко мне ревновать, потому что видишь – между нами ничего нет.
– Стану, Надя! – все-таки расплакалась Анжела.
– Ну, с какой стати?
– С такой! Он на всех женщин глаз кладет! Абсолютно на всех! До тебя у него просто руки еще не дошли… или глаза… не знаю даже, как лучше сказать…
– Ну, знаешь, ты сама себе противоречишь. Сама же мне говорила, что он не бабник, помнишь? Говорила, что женщины сами на него вешаются.
– Да бабник он, бабник! – размазывала слезы Анжела. – Это я не столько тебе говорила, сколько себя уговаривала! Люблю я его, понимаешь? И все надеюсь, что он остановится, что полюбит меня… в ответ, а он…
– Но вы же целовались!
– И что? Я думаю, что количество поцелуев, что он раздарил женщинам, уже перевалило за миллион!
Я тактично промолчала, потому что, в общем-то, и сама чувствовала: у Воронцова до меня действительно просто не дошли руки. А глаза уже, пожалуй, дошли. Взгляды, которые он на мне останавливал, были весьма красноречивы. Неужели и Дашка это видит? Неужели и мне ее стоит опасаться?
На следующий день на работе не было ни Ирмы, ни Шаманаева. Когда я появилась в рабочей комнате, все уже обсуждали случившееся с Елошвили. У Анжелки так блестели глаза, что я сразу поняла: это она всем рассказала.
– А что такого? Мы как одна семья, уже пятый год каждый день вместе проводим! – начала она оправдываться, когда я отозвала ее в сторону. – И вообще, может, наша помощь потребуется или еще чего…
– Знаешь, Анжелка, по-моему, Ирма и босс скрывают свои отношения, а ты всем раззвонила.
– Я про отношения не звонила, – зашипела секретарша, – хотя, как оказалось, все и так про них догадывались. Я только про пропажу ее сына сказала. А Шаманаев, если хочешь знать, и тебе бросился бы помогать, если бы ты попала в беду. В прошлом году, например, он отвалил кучу денег на лечение сына Глеба Сергеича. У него что-то такое ужасное было с сердцем, а операция знаешь какая дорогущая! Так вот: Шаманаев тогда денег не пожалел, хотя временами все-таки бывает очень нудным. Представляешь, вчера целый час бухтел, что я платежные документы каждый раз удостоверяю подписью с разными росчерками. А я разве виновата, что подпись у меня еще не устоялась…
Про Анжелкины росчерки я слушала вполуха, потому что мне очень захотелось попасть в беду. Я представила, как Лешка Шаман отбивает меня у каких-нибудь бандитов, а я не могу идти, и он несет меня на руках целых пять километров, а потом мы целуемся.
– Надя, – бесцеремонно вторгся в мои мечтания бабник Горыныч, – ты работала вместе с Ирмой,
