Йован провел на больничной койке две недели и окончательно оправился только к середине зимы. В доме Милоша и Анны ему было хорошо и спокойно, как никогда в жизни. Порой, думая об этом, он испытывал угрызения совести от того, что совсем не хочет, чтобы все случившееся было неправдой, чтобы родители оказались живы и он по-прежнему жил с ними в горах, в далекой деревне.
Милош думал, что Йовану не стоит вспоминать о произошедшем, чтобы снова не заболеть, но мальчик оказался настойчив. И они поговорили об этом – поговорили всего однажды, потому что Милош категорически отказался возвращаться к этой теме и Анне тоже запретил касаться ее.
– Почему ты вернулся за мной? – спросил Йован. – Как ты узнал?
– Еще немного, и я мог опоздать, – ответил Милош.
Йован знал, что его друг прав: больной и слабый, он не смог бы встать, не затопил бы печь и не зажег свечи, так что уже следующая ночь стала бы для него последней.
– За день до того, как я приехал за тобой, в город пришел плотник Стефан. Помнишь его? – На лице Милоша появилось виноватое выражение.
Мальчик кивнул. Стефан был отцом девушки, на которой Милош должен был жениться.
– Стефан занял один из брошенных домов на окраине. Никто в городе не захотел сдать ему комнату. Как только я узнал об этом, услышал от людей, какие дикие вещи он рассказывал, сразу же бросился к нему. Это было вечером, и после нашего с ним разговора я сразу побежал домой, собрался и отправился за тобой, не дожидаясь рассвета, надеясь успеть.
– Он все тебе рассказал? – спросил Йован.
– Поначалу не хотел, но потом все же решился. Видимо, ему нужно было выговориться, а рассказать обо всем чужаку Стефан не мог. Так что я узнал и про прокаженных, и про эпидемию смертей. – Милош ударил кулаком по колену. – Кого мне не жаль, так это Иеремию! Обрек десятки людей на смерть из-за своего непомерного упрямства и гордыни. А они все, словно зачарованные, слова ему поперек сказать не могли…
Милош замолчал, прервав себя на полуслове. Наверное, вспоминал об отце и сестрах, которые так и остались на горе, понял Йован. Он тоже притих, ни о чем не спрашивая.
– Извини, – через некоторое время проговорил Милош. – Так вот, Стефан сказал, что он и еще двое мужчин наплевали на уговоры Иеремии и ушли вместе со своими близкими из деревни, надеясь спастись. Только это им не удалось. Двигались медленно, потому что Мишо с женой взяли с собой полную телегу добра. В пути у телеги отвалилось колесо, так что пришлось тратить время на починку. Ночь застала их в дороге. С горы они еще не спустились, заночевали на одной из полян.
Йован мог представить себе, каково это – провести ночь в окрестностях Плавы планины. По спине побежали мурашки, хотя в комнате было жарко натоплено.
– Поутру оказалось, что трое из шести человек умерли, в том числе и жена Стефана. Глаза у покойников были выпучены, как будто перед смертью они видели что-то жуткое.
«По-моему, они и вправду видели, – подумал Йован. – Наверное, старуха и другие прокаженные пришли за ними, схватили, чтобы увести за собой».
Но вслух ничего не произнес. Мальчик уже рассказал Милошу и Анне, что произошло с ним ночью, рассказал про отца, Саву, Биляну. Он видел, как испугалась Анна, как побледнел Милош, не ожидавший такой жути, и больше не хотел пугать своих родных.
– Они похоронили умерших и двинулись дальше. К вечеру добрались до подножия горы и надеялись, что им удалось избежать погибели. В нескольких километрах от города они остановились на ночлег, и к утру Стефан обнаружил, что проснулся в одиночестве.
– Как ты догадался, что я жив?
– Я не знал, жив ли ты. Только надеялся. Когда Стефан сказал, что вся деревня наблюдала за казнью прокаженных, кроме хромоногого мальчишки, сына Александра, я предположил, что проклятие тебя не коснется. Решил проверить, так ли это.
Йован поглядел на своего спасителя с такой горячей благодарностью, с таким обожанием, что Милош смутился и заговорил быстрее, стремясь сгладить неловкость:
– Как видишь, я оказался прав! Мы с Анной оба хотели, чтобы ты жил с нами, и Бог услышал наши молитвы.
– А люди в городе? – спросил Йован. – Они тоже знают обо всем?
– Стефан не рассказал всей правды. Кто знает, может, побоялся, что ему не поверят. Или постыдился. Люди знают только, что он и еще несколько человек, в том числе его жена и дочь, – Милош прерывисто вздохнул, – решили покинуть гору. Но живым добрался до города только он один. Остальные погибли. Еще он рассказал, что в Плаве планине бушует неизвестная болезнь, которая косит людей, и что все жители деревни умерли один за другим. Так и сказал: все умерли, хотя, насколько я понимаю, уходя, он видел, что многие еще оставались в живых.
– Никто, кроме тебя, не захотел подняться и помочь? Проверить, не остался ли кто-нибудь в деревне? – спросил Йован.
– Здесь, в городе и окрестностях, никто особенно не жаловал живущих в Плаве планине. Люди считали их странными, высокомерными и… знаешь, слегка повернутыми на своей ложной вере. Даже ко мне относились поначалу настороженно. Но все равно всем было жаль, и священник обещал отслужить по ним службу. – Милош помолчал. – Жалеть жалели, но подходить к Стефану, а тем более разрешить поселиться рядом с собой побоялись: вдруг он окажется заразным? Видишь, как все возвращается в этой жизни.
– Значит, он жив? – перебил Йован. – Стефан выжил?
– Нет. – Милош покачал головой. – Когда я уезжал за тобой, он был жив. Но уже на следующую ночь умер. Умер, как и все. Иеремия был прав: проклятия не удалось избежать никому. Бежать было бесполезно.
Йован склонил голову, обдумывая все, что услышал сегодня от Милоша. Впервые ему пришло в голову, как много в жизни решает случай. Не пойди Милош в город и не встреть Анну, он не ушел бы с горы и умер вместе со всеми. Тогда и Йована спасать было бы некому.
А может быть, наоборот, ничего случайного в этом мире нет?
– Пообещай мне одну вещь, Йован, – сказал Милош, давая понять, что разговор подошел к концу.
Мальчик был готов обещать ему что угодно.
– Ты приложишь все усилия, чтобы больше никогда не вспоминать о том, что произошло в Плаве планине. Ты еще слишком мал, у тебя получится поверить, что это был лишь сон – ночной кошмар, от которого ты вовремя проснулся. Не вспоминай, не думай, не пытайся понять или тем более обвинить себя в чем-то. Но самое главное – никогда не возвращайся туда. Никогда и ни за что, как бы
