— А ну-ка, — вскочив с табурета, карлик споро обошел стол и, схватив патрон, поднес его к глазам.
— Ну-ка, ну-ка… — Брови механика сошлись к переносице. — Гильза ровная. Перекосов и горбов нет. Центровка пули тоже неплохая, а это еще что за еба… кхм… непонятка. Чёрт, это не довоенные клейма.
— Я тоже раньше не видела, чтоб довоенные патроны так маркировали — даже без закорючек совсем видала, а такие вот — нет… — Согласно кивнула Элеум. — Вот теперь и думаю… Что же это такое?.. Не знаешь, кто любит на своем добре кресты и шестеренки рисовать, а, сладенький? И кто сможет бронебойные патроны сделать?
— Чёрт, чёрт… — Сглотнув слюну, Болт, поспешно отложив патрон, принялся нервно вытирать руки о комбинезон. — Да не-е… не могла Стая с ними снюхаться. Они, ведь, друг друга ненавидят. Может, конвой перехватили… Или караван…
— Может и так. — Индифферентно пожала плечами Ллойс. — Только вот сам посуди. Ярмарка, монах-анафем, отряд Стайников с бронебойными патронами — не слишком ли много совпадений, как думаешь?
— Чистильщики храм здесь строить хотят. — Максимус скривился так, будто целиком разжевал недозрелый лимон. — Финк пока против, но, сама знаешь, как оно бывает… Проповедники каждый день на площадях орут. Пару раз уже погромы мутантов были… С другой стороны, святоши всегда так действуют. А Звери часть бизнеса тут держат. Так что, зря ты, Дохлая, так напрягаешься. Паранойя еще никого до добра не доводила…
— Не путай паранойю и осторожность, сладенький. Советую тебе держать ушки на макушке… А как только ты починишь мой грузовик, мы с Кити свалим отсюда со всей возможной скоростью. — Неожиданно склонив голову набок, Элеум с шумом втянула воздух ноздрями и нахмурилась.
— Рискнешь кинуть степняка? — Неодобрительно покачав головой, коротышка, переваливаясь, словно утка на коротеньких кривых ногах вернулся к своему месту. Запрыгнул на стул, поелозил, устраиваясь поудобней. И со вздохом навалившись локтями на стол, принялся наблюдать за медленно и неуверенно собирающей карабин Кити. — Он, ведь, тебя искать будет. И найдет.
— Найдет — его проблемы, — жестко усмехнулась наемница.
— Пауки мстительные… — Поморщился Максимус. — Не отвяжутся. Даже от омеги. Ты и с торговцами поссориться решила?
— Мне не в первой, — пожала плечами Элеум, напряженно к чему-то прислушиваясь. — И я не омега.
— Что? — Насторожился Болт.
— Яйца в кулак, Мотыль, всё пучком, просто кто-то сюда топает. Пятеро… — Распрямившись, Элеум, высоко задрав подбородок и по-черепашьи вытянув шею, со скрежетом развернула спинку стула ко входу в ангар.
Рука наемницы опустилась на рукоять обреза, ноздри хищно раздулись, на лице заиграла бешеная улыбка.
— Нет, шестеро, — уточнила она. — Воняют кровью, порохом и сивухой так, что даже запах твоих портянок забивают. А вот шериф, что за твоим гаражом присматривает, куда-то ушел. У него ключи на цепочке при ходьбе звякают, и сбруя со стволом гремит. Все утро вокруг шастал, на нервы действовал. А сейчас не слышу.
— Принял, — коротко кивнул Болт, в руке механика как по волшебству появился маленький, не больше ладошки механика сверкающий хромом пистолет.
— Слышь, Мотыль, а кто про калибры мне затирал? — Коротко хохотнула наемница.
— Если в башку, плевать какой калибр. — Зашипел карлик. — И двадцать второго за глаза хватит… Точно. Идут.
Словно подтверждая его слова, в воротах ангара появилась тень.
****
Осторожно оттянув затвор, Маркус Кинкейд привычным движением загнал патрон в патронник винтовки и пригнулся к прицелу. Цель… чуть выше его немного, метров на двадцать. Расстояние метров шестьсот. Ветер справа, равномерный, без порывов. Уверенно взяв необходимые поправки, он чуть плотнее прижал приклад к плечу и невольно улыбнулся. Молодежь всё больше тянется ко всяким штучкам высокотехнологичным. К сложным, псевдоразумным системам наведения на цель, продвинутым, подстраивающимся под владельца ложам и к прочему нанотеху. Кинкейду же всегда хватало верного глаза и старой охотничьей винтовки. Осторожно выбрав слабину спусковой скобы, Маркус облизал растрескавшиеся губы и чуть заметно кивнул. Его цель — рослый волколак, покрытый шрамами, дожирающий остатки измочаленной тушки жирного по осеннему времени двухголового кролика-мутанта, будто что-то почувствовал, неожиданно поднял голову и уставился имеющимися на месте глаз гноящимися провалами, казалось, прямо в лицо своего убийцы. Сухо щелкнул выстрел. Зверь дернулся так, словно его ударило молотом, и огромным прыжком вломился в кустарник. Прикрыв глаза, Кинкейд перевернулся на спину, привалился к стволу дерева, за которым до недавнего момента прятался и, сорвав травинку, принялся жевать ее кончик.
Он не беспокоился. Пуля попала куда надо, в одно из немногих уязвимых мест твари, прямо туда, где мощные костяные пластины широкой груди зверя истончаются, чтобы дать подвижность длинным жилистым лапам. Но волколаки довольно живучи, и даже с разорванным сердцем тварь может пробежать не один километр прежде, чем поймет, что мертва. А почувствовав, что ее догоняют, может решить дать загонщику бой. Маркус считал себя слишком старым, чтобы драться. Да и не пристало искателю [47] Железного Легиона с улюлюканьем скакать по лесу, будто сопливый юнец. К тому же, можно воспользоваться паузой и хорошенько все обдумать.
Кинкейд вздохнул. Пауза. Чертова пауза. Он и поохотиться-то на волколака согласился ради того, чтобы потянуть время. С одной стороны, он знал, что это совершенно бесполезно, с другой… Пройти мимо несчастных фермеров и проигнорировать их просьбу разобраться с монстром, вырезавшим большую часть их скота? И какой же он после этого Легионер? Дерьмо. Скрипнув зубами, мужчина, оттянув затвор винтовки, ловко подхватил вылетевшую из патронника всё ещё теплую гильзу и бережно спрятал ее в карман. Латунная. Еще раз десять переснарядить можно. Чего добру пропадать. Да уж…
Он помнил время, когда на такие вещи и внимания-то не обращали, а сейчас… Маркус испустил очередной вздох. Легион изменился. И дело было не в том, что несмотря на все старания командоров, в распоряжении некогда могучей организации оставалось все меньше и меньше ресурсов. Не в том, что всё больше и больше паладинов носили подобное звание лишь номинально, поскольку символа их паладинства и, по большому счету, самого Железного Легиона, бронированных механизированных экзоскелетов на всех уже катастрофически не хватало. Дело было в другом. Изменилась сама идея. Исчез тот дух, который объединял кучку выживших ученых и военных. Тот стержень, что превращал их в то, что они есть. Вернее, были. А ведь, Кинкейд помнил времена, когда их встречали с цветами. Протягивали пришедшим в поселки паладинам для благословления детей. Детей.
Черт… Искатель скривился. Дети… Вот дерьмо. Теперь Совету нужны дети. Не добровольцы, как раньше, не выкупленные и освобожденные рабы, а дети. Почти как чертовым Операторам. Дерьмо, дерьмо, дерьмо… Не совладав с эмоциями, старый Легионер, заскрипев зубами, саданул ладонью по стволу так, что на его голову посыпались сухие
