Воцарилась тишина, жуткая и тяжелая. Я растерянно обернулась на императора, но он лишь смерил меня тяжелым усталым взглядом.
– Я робот? Машина?
– Биоробот. Искусственный интеллект, осознавший себя как личность. Ответ на вопрос, можем ли мы быть богами.
Наверное, вот так уничтожают настоящих врагов. За пару минут неспешного разговора просто выносят, не оставляют никакого шанса, ни единой надежды. Отец с блеском справился со своей задачей, и, видят звезды, лучше бы он меня уничтожил.
Я медленно поднялась с кресла.
– Извините, мне надо на воздух.
Каким-то чудом я нашла дорогу обратно. Не видя перед собой ничего, зашла в лифт, наугад ткнула в сенсорную панель, а вышла уже на крыше.
Испугалась, вдруг оказавшись здесь. Страшно не от высоты, а от мысли, которая промелькнула в голове. То есть в процессоре… или как я теперь должна говорить? Ветер трепал распущенные Александром волосы.
Я растерянно подняла руку и коснулась мягких прядей. Ненастоящие… волосы, кожа, губы… губы, которыми восхищался Александр, ненастоящие. Игрушечные. Интересно, Брайан Кноринг, создавая их, думал о том, какой эффект они оказывают на мужчин?
Черт, да конечно, думал! Мне никаких трудов не составляло держать себя в идеальной форме, я не имела проблем с кожей, не болела. Идеальная игрушка, которой к тому же можно внушить что угодно. Что она влюблена, например.
Я задыхалась. От свежего, показавшегося таким вкусным воздуха я задыхалась, как рыба, выброшенная на берег. Крупные капли дождя падали с неба. Холодные, мокрые. Какие алгоритмы отвечали за это? Что внутри меня происходило, что включалось, когда я чувствовала холод?
Ноги на каблуках устали, и я рассмеялась, немного нервно. Почему я чувствую усталость? Почему думаю о том, что надо идти под крышу?
Вот что отец имел в виду, говоря, что мое место на чердаке, как сломанной кукле. Четыре года… четыре года я существую! А в голове воспоминания… как я переезжала, как встречалась с друзьями, которых наверняка не существовало. Как брала кофе каждый день на протяжении многих лет. Как однажды упала с велосипеда, а еще раньше, в детстве, училась плавать. Я мало что помнила из детства, но ведь помнила! Обрывки, кусочки, эпизоды… придуманное кино, чтобы игрушка не задавала лишних вопросов.
И что дальше? Отключат, чтобы не рисковать? Наверное. Александр говорил, технология опасная. Я – самое страшное оружие в галактике? Не смешите. Но он ведь знал… все знал с самого первого дня. Привезти меня на Канопус стало для него первоочередной задачей.
Я обошла крышу кругом, пытаясь найти укрытие от дождя. Наконец нашла: две стены куполов, между которыми оказалось пространство как раз для худенькой девицы. Но оказалось, что от дождя все равно не скрыться. А сил идти куда-то еще не было.
Я не помню, ревела или просто сидела, мокрая до нитки. Дождь превратился в настоящий ливень, шел стеной, из-за которой не было видно ничего дальше метра. А я сидела, смотрела в эту серость и ни о чем не думала.
Так проще. Ждать, когда тебя отключат. Наверное, это как смерть у людей. Раз – и темнота. Не знаю, как здесь, а на Земле часто верили в то, что после смерти души ждет что-то еще, что-то хорошее. Или, может, другая жизнь. А я всегда считала, что там только темнота. И надо же, не ошиблась. Во всяком случае, в отношении себя.
Возможно, если отключиться, как-то забыться, то получится окунуться в мир, где я была человеком. Поверить в то, что у меня было детство. Поверить в то, что Александру я нравилась.
Настоящий… теперь он казался мне недосягаемой мечтой. Я была такой дурой, когда стеснялась рядом с ним. Если бы пару дней назад я знала, чем эта поездка кончится, я бы постаралась его запомнить лучше. Запах, тепло, ощущение кожи, поцелуи, объятия, голос.
Боже… я не могла вспомнить его голос!
И даже звезд не видела. А так хотелось взглянуть.
Отключилась быстро. Дождь все не стихал, а я провалилась в забытье. Вода стекала по волосам, платью. Было адски холодно и темно, вдалеке грохотал гром, небо над городом прорезала молния.
– Вот ты где, – услышала я чей-то голос. – Ну и как погода? По мне, немного душно.
Я с трудом открыла глаза. Кто-то поднял меня на руки, и через несколько секунд я оказалась в тепле. Сразу же начался озноб, так меня не трясло, даже когда я оказалась в изнанке.
– Ну тихо, тихо, – пробурчали наверху. – Мокрая вся. Два часа тебя искали. Полный дворец разведчиков, и ни один дурак следилку на тебя не повесил.
Искали? Зачем? Кто? Два часа… праздник уже, должно быть, кончился.
– Так, давай-ка раздевайся, – приказал император.
Я, оказавшись в комнате, его рассмотрела.
Постель была расправлена, перестелена, и я вдруг поняла, что очень хочу лечь, свернуться там клубочком и снова погрузиться в забытье. И плевать, кто стоит рядом. Хотя мужчина тактично отвернулся, пока я стягивала мокрое платье и лезла в постель.
Оказалось, одеяло способно греться, и я чуть не застонала от облегчения. Матрас прогнулся под весом мужчины, тяжелая рука легла мне на живот поверх одеяла. Внимательный, очень задумчивый взгляд.
– Что? – не выдержала я. – Почему вы так смотрите?
– Просто вспоминаю разное. Из прошлого. Вспоминаю Шератан, еще не уничтоженный войной. Искореженный, но еще живой.
– Наверное, красивая была планета.
– Да. Очень. Необычная, второй такой я не знаю, а я объездил половину галактики. Как там сейчас?
– Дворец почти не тронут. Как будто все просто ушли…
– Так и есть. Все просто ушли, думали, что вдали от крупных городов есть шанс.
– Зверушки бегают. Была одна… как птица-говорун. Повторяла то, что услышала много-много лет назад.
– Либрь, – кивнул император. – Глазастый такой. Живет несколько сотен лет, действительно обладает феноменальной памятью. Поэтому и крутится у дворца, раз жил там при дгнарнах. Наверное, принадлежал важной даме и частенько ставил ее в неловкое положение.
Я улыбнулась сквозь слезы, которые не преминули пролиться на щеки. Даже не заметила, как они появились.
– Ну плакать-то зачем. Что было, то было. Это наша история. У всех есть история, Бриллиана, и у всех она разная.
– Моя – выдуманная.
Он усмехнулся:
– И что, совсем ничего настоящего нет?
Я смущенно отвела глаза.
– И мой сын ненастоящий?
– Я ненастоящая.
Он вдруг больно ущипнул меня за бедро, прямо через тонкое одеяло.
– Ай! – взвизгнула я.
– Ну вот, а говоришь, ненастоящая. Орешь хорошо, натурально.
– Это сигналы идут к процессору.
– А у живых существ иначе? Ну, материал процессора другой, это да. Некоторые вообще обходятся только динамиком, через процессор то, что они несут, явно не проходит.
– Шутите.
– Ну да. По-другому
