По фарватеру на старой яхте плыли два матроса, которые на ней всегда плавали со дня ее основания.
— Буек, нам еще повезло, что не взорвались в ангаре с остальными судами!
— Ледок, ты молоток, быстро вывел яхту в фарватер, а это не ты бомбы подложил?
— Я что, сдвинутый — себя взрывать? Ты, наверное, взорвал.
— И я не больной, чтобы взрывчаткой яхты уничтожать.
— Знаю, что не ты. Но кто взорвал? Ведь еле ноги унесли!
— Чуть в могилу не угодили, до сих пор меня трясет от страха.
— А люди подумают, что мы взорвали.
— Ледок, а ты на кого думаешь, ну, насчет взрывов?
— Буек, понаехали тут всякие, сами они и взорвали. Думаю, нас не заметили. Мы в фарватер вышли, а уж потом взрывы пошли.
— Слушай, а если мы чего сдвинули своей яхтой, ну и взорвалось все из-за нас?
— Не дрейф, прорвемся. Главное, чтобы нас не видели.
— Чует мое сердце, нас могла видеть Лиана, эта баба все вовремя замечает.
— Прав, она могла увидеть, как мы вышли на яхте, с ее мастерской далеко видать.
— Леди Лиана не болтушка, она не расскажет.
— Не расскажет. С того раза, как мы ее первый раз к Графу Нефту привезли, было видно, что она цельнометаллическая. Граф Нефт об нее споткнулся, захотел ее и умер.
— Откуда ты знаешь?
— От пирожков.
— Михайловна посвятила?
— А то! И сейчас у нас с тобой запаса пирожков на пять дней хватит.
— Правильно, любовь поварихи — великая сила!
Яша завалился на кровать, подложил руки под голову и посмотрел в потолок без единой мысли в голове. Марина уехала, но сердце его с собой не увезла. Он так ее любил и хотел, что переболел до пустоты. Она странная или слишком для него богатая. Не ладилось между ними любовь.
И стал Яша ловить себя на мысли, что исподволь все больше думает о Лиане. Хорошая женщина, не задается, других не унижает, с мужем своим спокойно говорит, прислугу не тиранит, как Виктория Львовна или Марина.
Эх, эта Марина еще и дочкой Графа Нефта оказалась, еще богаче стала. Опять его взрывы преследуют. На пароме, да здесь второй раз. И виновен, и невиновен. Черт его дернул взрывать паром по собственной воле и по велению Романа Романовича. Ведь дочь его там плыла! А вдруг и он не знал, что Марина поедет тем рейсом с Тором? Мог и не знать. И тут взрыв за взрывом на яхтах Виктории Львовны. Кому насолила она?
Яша уснул. Ему приснились гуси из детства, он резко проснулся с мыслью, что ему немедленно надо ехать в городок, где он родился. Немедленно. Он вскочил, быстро собрал вещи, потом вспомнил про подписку и часть вещей вынул, взял полиэтиленовый пакет и с ним быстро выбежал за ворота, поймал машину и был таков.
Вот и ладушки!
Сияло солнце майскими лучами. Молодая ажурная зелень деревьев давала тень. Во дворец приехала Виктория Львовна на белом лимузине. Она как хозяйка заехала в гараж, оставила в нем машину и, похлопывая рулончиком бумаги по белым ажурным сапогам, появилась перед Лианой в мастерской на третьем этаже дворца. Виктория Львовна остановилась у окна с видом на море.
— Лиана, привет, родная! Что-то тебя нигде не видно и не слышно.
— Виктория Львовна, здравствуйте! Извините, совсем я приклеилась к дворцу, пишу картины и никуда не выезжаю.
— Ты мне скажи, почему у тебя нет детей?
— Трудно мне, Виктория Львовна, ответить на этот вопрос.
— Поподробнее, пожалуйста, мне становится интересно!
— Для исповеди пойдемте в картинную галерею, там кресла хорошие и еду туда нам принесут.
— Темнишь, Лиана, или время тянешь, ну что ж, пойдем.
Две высокие блондинки спустились по центральной лестнице в картинную галерею. Виктория Львовна давно здесь не была, она села в кресло и стала смотреть на картины.
— Лиана, здесь стало значительно красивее и картин больше!
— Добавлены мои работы, да и ремонт был недавно.
— Вкус у тебя отменный. Я приехала по делу, мне надо разработать дизайн дома.
— Я с радостью этим займусь! А что за дом строите?
— Строю себе дом с новейшими удобствами.
— Здорово! А где он будет расположен? Какая местность?
— Дом будет стоять на окраине Кипариса с видом на море. Лиана, а где исповедь?
— Виктория Львовна, мы пойдем к причалу, я покажу Вам Ваши владения.
— Ты меня и путешествовать заставишь?
— Вы давно были на винном заводе? Нет? И туда надо заехать.
— Юлишь и уходишь от ответа.
Дамы поднялись по трапу на яхту. Когда яхта проплывала рядом с диким пляжем, Лиана показала на пляж и сказала:
— Вот то место, где был снят фильм «Любовь на пляже».
— Что за чушь? Это короткометражный фильм, — возмутилась Виктория Львовна. — Тогда зачем ты вышла замуж за моего родного брата?
— А кто Ваш брат?! — искренне удивилась Лиана.
— Ты что, не знала, что Илья Львович — мой сводный брат? — в свою очередь удивилась Виктория Львовна.
— Мне об этом никто не говорил, ни единым словом не обмолвился. И Илья Львович, когда Вас разыскивал у Графа Нефта, не говорил, что Вы его сестра. Хотя я слышала, что Илью называли Вашим сводным братом.
— Вот что такое настоящие семейные тайны! — с гордостью сказала Виктория Львовна.
— Можно, я расскажу Вам свою тайну после того, как мы посетим винный завод? — спросила Лиана.
— У меня, похоже, нет иного выхода, как посетить сей заводик.
Дамы прошли на территорию заводика. Виноградник за изгородью излучал изумрудную энергию, он притягивал взгляд. Виктория Львовна остановилась и посмотрела на кустарники.
— И почему я не агроном? Работа на воздухе: ходи и загорай.
— Виктория Львовна, здесь есть магазинчик местного вина…
— Ты мне еще про магазин расскажи, да я здесь продавщицей работала, когда меня Граф Нефт увидел!
— Простите, я не знала.
— Вот я Графу Нефту и родила дочку из-за этого виноградника! Гуляли мы с ним по винограднику, потом на яхте катались, она у него тогда еще совсем новая была, — вздохнула Виктория Львовна. — На самом деле, я знаю точно одно: что Лиза — моя дочь, а Марина — сестра Тора.
— Мы с Павлом купили в этом магазине бутылку вина, он ее выпил один, а на пляже он так опьянел, что ударил меня об камни пляжа так, что я была в бессознательном состоянии. Над нами летал настоящий аист.
— Не ожидала такого от Павла! А дальше? — заинтересованно спросила Виктория Львовна.
— Виктория Львовна, с Вашим мужем у меня ничего не было.
— А за какие такие твои качества он отвалил тебе дворец Павлина?
— Сама удивляюсь, я картины писала во дворце, а он говорил, что от моего присутствия ему легче становится.
— Похоже на него, то он изверг, то щедрый.
— Да, я боялась Павла. Однажды
