Начсот, закончив свой монотонный доклад, сложил руки в замок за спиной и с безразличием уставился в пол. Генерал Дайнеко снова взял на себя неприятную роль докладчика:
– Это был заряд, спрятанный Президентом на станции Октябрьская. Атомная бомба, привезенная им с военной базы, на которой американцы дислоцировались до начала экспансии в Муос. Ты, капитан, понимаешь, что такое атомная бомба? Стоит ли объяснять, что обнаружение и изъятие заряда было засекречено. Очень немногие узнали о его существовании, я имею в виду – немногие из тех, кто еще жив.
Дайнеко многозначительно посмотрел на Веру, сделав ударение на последней фразе. С недовольством отметив для себя, что его угроза-предупреждение на Веру не произвела никакого впечатления, генерал дал слово четвертому человеку, находившемуся в кабинете. Дайнеко сухо представил его как члена Ученого совета, но Вера помнила этого ученого еще по Университету. Старый физик Варнас, похоже, косил под Эйнштейна: такие же длинноватые редкие волосы, зачесанные назад, и пышные усы. Только все это у него было ярко-рыжего цвета, отчего сходство с кумиром было весьма отдаленным, да и бесполезным, потому что мало кто из живущих в Муосе знал, кто такой Эйнштейн, а еще меньше видели его фото. И все-таки Вера входила в это меньшинство.
Было слово «Варнас» именем, фамилией, кличкой или псевдонимом – никто не знал, потому что ученый от студентов требовал, чтобы его называли не иначе как Член Ученого совета. Высокомерие профессора объяснялось той отраслью науки, которой он занимался: электрофизика и энергетика являлись в Муосе полусекретными, почти сакральными знаниями, в которые посвящались немногие. По большому счету даже обычные электрики стали замкнутым профессиональным кланом, на который полудикие поселенцы смотрели как на полубогов, способных творить чудеса в виде загорания лампочек и приведение в движение электрических механизмов. Ядро этого клана составляли работники геотермальной электростанции, местонахождение которой было совершенно секретной информацией. И на верхушке этой иерархии гордо стоял профессор Варнас, курировавший в Ученом совете энергетические вопросы и по статусу имевший право открывать ногой дверь в любом кабинете Инспектората.
Однако теперь Варнаса было трудно узнать. Военные – пожалуй, единственная каста, которую он все-таки побаивался. И как раз перед ними ему предстояло не выступать в качестве всеведущего научного докладчика, а отчитываться о чудовищном происшествии, косвенным виновником которого он был. Дрожащим голосом он поведал, обращаясь почему-то только к Вере:
– Капитан, мне сообщили, что вы достаточно образованы, несмотря… э-э-э… на тот род деятельности, которым занимаетесь. Так вот, я надеюсь, вы в общих чертах представляете, что могло бы случиться, если, скажем, этот Славински привел бы в действие заряд… Собственно, в таком случае можно говорить о конце существования мира под названием Муос. Но слава Богу, этого не случилось и заряд был извлечен с Октябрьской и перемещен в… э-э-э… один из научных бункеров. Не удивляйтесь этому. Исследование взрывного устройства – это отнюдь не праздный научный интерес. Мы исследовали возможность использования заряда в энергетических целях… Вы даже не представляете, какая энергия скрыта в том ящике. Будь наши исследования удачны, мы могли бы вести речь об открытии второй электростанции, по мощности не уступающей геотермальной, которая была бы работоспособной в течение нескольких десятилетий… Но так бывает в науке: мы убедились, что пока наши возможности слишком скромны, чтобы осуществить такой крупномасштабный проект. Работы по исследованию заряда недавно были свернуты, и, чтобы освободить лабораторию от такого опасного груза, было решено переместить заряд на неопределенный срок в один из глубоких заброшенных неиспользуемых бункеров за пределами населенной части Муоса… Но за день до назначенной даты прихода военных с целью сопровождения обоза на бункер напали, весь персонал и охрана были уничтожены, а заряд пропал… Вот, собственно, и все.
– Нет, не все, – рявкнул генерал. – Вы забыли упомянуть о том, кого мы не нашли среди трупов. Полковник, напомните профессору.
Без особого энтузиазма начсот сообщил:
– На начальной стадии к расследованию подключился Первый следователь. Учитывая, что среди убитых сотрудников лаборатории не был найден только труп начальника лаборатории Якубовича, в качестве основной отрабатывалась версия о его соучастии в нападении. В пользу этого свидетельствовал тот факт, что обе двери лаборатории были не взломаны, а именно открыты изнутри. Он же был единственным, кому сообщалась дата прихода конвоя для отправки груза – остальной персонал этого не знал. Но самое важное теперь не это. Важно то, что нападение совершили чистильщики. Причем в захвате участвовало очень много людей, я думаю, что для этого объединились все или почти все разрозненные группы чистильщиков. Несмотря на то, что дверь была открыта изнутри, данные осмотра свидетельствуют об отчаянном сопротивлении охраны и персонала лаборатории. Трупы своих чистильщики унесли с места боя, однако нам удалось найти место их захоронения. В результате эксгумации достоверно установлено, что это были именно чистильщики: на это указывают давние термические клейма в лобной области каждого из них. Кроме того, две научные сотрудницы, очевидно, не участвовавшие в сопротивлении и поэтому взятые в плен, стали жертвами ритуального убийства – их трупы найдены в лаборатории. Это пока вся информация…
Сообщение о чистильщиках, о которых Вера почти не слышала с тех самых пор, как осталась сиротой, всколыхнуло запрятанную где-то глубоко внутри нее память о страшном зле, зле не абстрактном, не внешнем, а непосредственно коснувшемся ее, унесшем тех, кто был частью ее. Чистильщики начинали казаться уже чем-то нереальным, чуть ли не результатом неправильного и преувеличенного восприятия детской психикой каких-то обыденных событий, повлекших за собой гибель или естественную смерть ее семьи. Но нет, все было так, как ей
