Все оказалось правдой.
И вот я стою у ворот родового поместья…
— Давай, Эмая, просто войди, — шепотом подбодрила себя.
Ключ у меня каким-то образом сохранился, но использовать его что-то мешало. Ворота приоткрылись сами: сила рода признала блудную дочь. Спасибо, конечно, но я ненадолго. У двери пальцы потянулись к звонку, а ключ так и остался в кармане.
Не уверена, что успела нажать. Дверь открылась, как если бы он стоял там и ждал меня.
Он — в смысле Моррис, а не дворецкий.
Открыл и замер, разглядывая. На мгновение в голове возникла злорадная мысль, что вот сейчас он спросит, кто я и к кому пришла. Но мысль как возникла, так и исчезла. Потому что он смотрел именно на меня.
Ну и я окинула его взглядом, раз уж все равно в данный момент была лишена возможности пройти в холл. Не сказать, что фейри сильно изменился. Все такой же худой и слегка нереальный. Разве что стал шире в плечах, и брови тоже сделались чуточку шире. Выражение благородной скорби на породистом лице заставило меня внутренне фыркнуть.
Ничего не меняется. Как будто я вернулась на шесть лет назад.
— С возвращением домой, детка, — кашлянув, произнес Моррис.
И вдруг зачем-то попытался меня обнять, но я вовремя успела сделать два шага назад.
Шесть лет назад этот маневр закончился бы падением с лестницы, но теперь я не была такой неуклюжей.
— Привет, — пора было уже что-то выдавить.
— Прости. — Он сделал вид, что смутился. — Я думал, тебе это нужно.
Небольшим усилием воли мне все-таки удалось заставить себя не скривиться. Надо признать, лицемер он потрясающий. Всегда был.
— Если мне что и нужно, то это горячая ванна и отдых, — произнесла без тени эмоций. — А ты мешаешь войти.
Он вздрогнул, будто только сейчас обнаружил, что занимает дверной проем. И, естественно, сразу же отодвинулся в сторону.
— Прости. — Кое-кто повторяется. — Я… засмотрелся.
Сердце пропустило удар, когда я перешагивала порог. Следом влетел чемодан.
Взгляд невольно прошелся по знакомой обстановке. Она совсем не изменилась. Например, с места, где я стояла, по-прежнему были видны проем, ведущий в каминный зал, и два портрета, висящих над камином. На одном — герцог, на другом — его жена. Мои родители. Хотя, войди вдруг сюда человек, не знакомый с семьей даже по слухам, он запросто мог принять их за отца и дочь. Крепкий и статный, но уже седеющий мужчина и красивая черноволосая девушка в роскошном платье с украшениями из драгоценных камней.
— Ты очень изменилась, — вновь подал голос тот, кого я не хотела бы здесь видеть. — Красивое платье. И шляпка тебе идет. А волосы красить не следовало…
— Да, теперь я не блеклая мышь.
Терпеть не могу, когда пытаются мной помыкать, сразу начинаю раздражаться.
А вот Морриса раздраженным я, кажется, никогда не видела.
— Мая, ты никогда не была мышью, — мягко возразил фейри и слегка улыбнулся. — Тем более блеклой.
Лесть. Этим искусством он владел в совершенстве еще тогда, в семь лет.
Но я неоднократно видела свое отражение в зеркале и с тех же пор понимала, что яркая внешность матери мне по наследству не передалась.
— Не называй меня так, — впервые удалось не вспылить и произнести эту фразу спокойно.
Уголок его рта дернулся от с трудом сдерживаемой усмешки. Ему всегда нравилось меня доставать.
— Это сложно, — усмешка все-таки прорвалась.
— Уж приложи усилия, — отрезала я и направилась к лестнице. — Я могу остановиться в старой комнате?
— Конечно, она все еще твоя.
Что он тащится за мной, обнаружила только возле своих прежних владений, уже открыв дверь.
— Ну что еще?! — Я круто развернулась на каблуках и полыхнула на фейри взглядом.
— Я думал… кхм… тебе захочется поговорить, — выдал он опять вроде бы смущенно. — Все-таки ты недавно потеряла мать. Могу себе представить, что ты сейчас чувствуешь. И еще мне интересно, как ты жила все это время.
Последнюю фразу решила не услышать, потому что ответ предполагался только один, совсем не достойный аристократки: «Не твое собачье дело».
Что же до остального…
— Вот только не надо этих страданий, — в голосе все-таки звучали горькие нотки. — Она была скорее твоей матерью. Поэтому сейчас я не чувствую ни-че-го.
Оказалось приятным сказать это вслух. Как будто мама могла услышать, и ей могло стать больно.
Моррис сделал печальную-печальную мордочку и чуть подался ко мне.
— Мая, мне безумно жаль… — сказал тихо и проникновенно и опустил взгляд.
— Иди к демонам! — вполне себе вежливо ответила я и закрыла дверь у него перед носом.
Прислонилась к двери, выдохнула. Этот кошмар надо просто пережить.
Комната совсем не изменилась. Даже ополовиненный флакон духов стоял на прежнем месте, а в гребне застрял один темно-каштановый волос. Но пыль отсутствовала, даже белье на кровати было постелено свежее. Бытовые заклинания мать не жаловала, значит, здесь прибирались.
Я щелкнула замком и направилась в ванную, раздеваясь на ходу.
Собственная ванна и забитая вещами гардеробная — без них я больше всего скучала первые два года в столице. В общежитии был общий душ, один на этаж, его мне приходилось делить с еще двумя десятками владеющих магией мегер. А учитывая, что я не происходила из рода потомственных ведьм, явилась в поношенном платье и без вещей, плюс была немного неуклюжей… это оказалось труднее, чем поступить в академию и потом учиться.
Нет, не все ведьмы злобные. Но «нормальные» как-то быстро сбились в стайки, и мне не повезло примкнуть к одной из них. А остальные… Некоторые были темными, некоторые просто мелочными и завистливыми. Получив прыщавую порчу, лишившись единственного платья и пару раз оказавшись посмешищем для всего курса, я тоже решила быть темной.
Медленно, со вкусом, улыбнувшись воспоминаниям, я погрузилась в горячую воду. Мм… Прелесть что такое. Стоящие на полочках косметические средства давно пришли
