Остаток сумеречного дня в кабинете Питера тянулся бесконечно. Ему нужно было закончить доклад для Зимнего управления, но Питер едва мог сосредоточиться. Дело Камлана горело в его разуме раскаленным угольком, манило, но Питер не осмеливался просмотреть его у себя в кабинете. Вытекающие из-под эфирной ручки слова не раз складывались в полную нелепицу, и приходилось начинать сначала.
Он все-таки закончил и запечатал эктописьмо для Холлиса своим луситом.
По дороге в Нижний район, стоя в вагоне метро, он снова и снова слышал слова Ноэля.
«Я просто решил, что ты должен знать, на случай, если начнется охота на ведьм».
Каждый прохожий, мимоходом бросавший на него взгляд, казался дозорным. И на мгновение руки Питера на перекладине у потолка снова стали детскими, маленькими и бледными, с обкусанными ногтями. Он быстро сунул их в карманы и взял мыслеобраз под контроль. Из вежливости никто не станет обращать внимание на изменение его внешности, но так не годится – ведь это выдает его взвинченное состояние.
Его лусит пульсировал страхом в одном ритме с клацаньем вагона. У Летнего управления есть специалисты по душам, которые могут откопать в его разуме все секреты, как тщательно их ни прячь. И когда его высосут досуха, он упадет в бездну ката, откуда никто никогда не возвращался.
Впервые за семь лет в Питере зашевелились сомнения. Джордж не только сбежал от Процедуры Термена, но и покончил с собой. С чего вдруг кто-то мог предпочесть падение без Билета в глубины ката вместо соединения с Вечно Живым?
Питер совсем не знал Джорджа.
Если начать с противоречивого утверждения, можно доказать что угодно.
Возможно ли, что это все-таки было не самоубийство, что Шпигельглас или кто-то еще ликвидировал Джорджа, а Зимнее управление это прикрывает? Но почему тогда Шпигельглас скрыл это от него?
Питер сел и смотрел на бледных пассажиров в темных костюмах, возвращающихся домой с верхних ана-уровней, а может, из долгого и утомительного путешествия в мир живых, и завидовал им. Пусть их жизнь и бессмысленна, зато перед ними не встают невозможные вопросы.
Оказавшись в квартире, он наконец-то заглянул в дело Камлана. Все равно что распаковать долгожданный подарок, а может, выдернуть больной зуб – за день страхи и сомнения в его голове смешались в тугой узел. Питер сосредоточился на пузырьке эфира в крохотной сердцевине лусита и пролистал документы, словно огромные игральные карты фокусника.
Там находился бюджет с намеренно неясными целями расходов, список сотрудников – двадцать исследователей и вспомогательный персонал, и живые, и призраки, а также контракт с «Маркони» на эфирные приборы. Никаких фамилий – стандартная практика в оборонных контрактах. И все же он не зря старался – стоимость контракта превышала миллион фунтов. В непонятном заказе длиной в страницу говорилось про исследование «феномена глубоких зон ката», что бы это ни значило.
Проект в январе 1928 года одобрил лично Уэст, новоиспеченный премьер-министр, а завершился контракт в августе 1928-го. За выполнением следил комитет, включающий Уэста, королевского эсхатолога сэра Оливера Лоджа и Гульельмо Маркони. Сведения о последнем заседании комитета были скупыми, но показывали, что проект закрыли из-за «неубедительных» результатов, и Лодж с Маркони одержали верх над Уэстом. Питер насторожился. Ходили слухи, что трое свидетелей первого путешествия полковника Бедфорда в загробную жизнь в конце 1890-х совершенно рассорились. А Уэста, Лоджа и Маркони давно не видели вместе.
Остальные документы, само исследование, оказались размытыми. Питер выругался. Либо эфирные записи со временем испортились, либо сломалась камера Целльнера, записавшая образы в эфирных формах, чтобы перенести их в Страну вечного лета.
Или кто-то постарался, чтобы она сломалась.
Питер нервно расхаживал по комнате. Потом ему пришло в голову взглянуть на обложку дела. Ведь это эфирная копия старого бумажного документа, хранящегося в земной картотеке. В 1932 году она переехала с Чаринг-Кросс в Сент-Олбанс, городок неподалеку от Лондона.
А официальный запрос не пошлешь, тем более если Питер под наблюдением у Ноэля и его отдела.
И тут его осенило. Ответ лежал на поверхности. Нужно понять, что о нем знает Зимнее управление и что случилось с Джорджем. Нужно добраться до старой картотеки.
Другими словами, нужен источник в Зимнем управлении.
Он вспомнил ту ночь, когда Ноэль оставил его в одиночестве на крыше. Стояла такая темень, что в поисках спуска пришлось ползти на четвереньках. Потом закрывающая луну туча ушла, и спуск превратился в чисто математическую задачку – простые шаги в правильном порядке. Спуститься по водосточной трубе к окну с резным каменным наличником. Перепрыгнуть на уступ, повиснуть на нем, прыгнуть. И вот ноги уже на земле.
Питер налил себе чашку праны, сел, взял эфирную ручку и начал сочинять эктописьмо Рэйчел Уайт.
13. Вербовка агента, 16 ноября 1938 года
Сквозь ноябрьский дождь Рэйчел Уайт смотрела на Лондон с вершины башни Маркони и настраивала себя на новую карьеру в качестве советского агента.
Блум предложил созвониться здесь вечером, после работы.
«Говорить по эктофону довольно скучно, – написал он в эктописьме. – Я бы предпочел с тобой пройтись – там, где мы можем посмотреть на мир с разных углов зрения».
Рэйчел плотно застегнула плащ от всепроникающих капель и пожалела, что согласилась с такой готовностью. Призраки не мерзнут. Она притопывала ногами и ждала звонка лежащего в сумочке эктофона. Блум опаздывал.
Башня стояла неподалеку от набережной Виктории. Посмертный проект Гюстава Эйфеля, трехногая радиовышка, монстр из кованого железа и стали с запахом ржавчины. Дождь начался, как раз когда Рэйчел поднималась к центральному шпилю. Все туристы повалили в противоположном направлении, с зонтиками и буклетами над головой. Стиснув зубы, Рэйчел проложила путь к центральной гондоле и показала привратнику удостоверение Секретной службы. Тот козырнул и отправился в свою стеклянную будку за чаем.
Разумеется, это превосходное и логичное место для встречи. Башня служила центром притяжения для курьеров-призраков и эктопочты – огромный инструмент, настроенный на эфирные сигналы, связывающие мир живых с миром мертвых, и для обитателей Страны вечного лета встреча здесь – все равно что свидание в людном месте. Блум осторожен.
Внизу текла угольно-черная Темза, рассекая Лондон на две лобные доли, сотканные из городских огней, людей и электричества. Рэйчел тут же почувствовала головокружение и схватилась за перила, стараясь другой рукой удержать зонтик.
И тут тренькнул эктофон. Она выпустила зонтик. Ветер подхватил его и унес, подняв и закрутив. Шляпка и лицо тут же намокли. Рэйчел повозилась с наушниками и диском настройки и наконец через шипение помех и дождя услышала голос Блума.
– Скажи, Рэйчел, что ты видишь?
Она сменила позу.
– Дождь. Лондон. И пропасть, которая позволит мне оказаться рядом с тобой, стоит только сделать шаг.
Блум засмеялся – тихо, как будто шепотом.
– Прошу прощения. Мне следовало узнать прогноз погоды. Вечно забываю.
– Я понимаю.
– Если хочешь, можем пойти в другое место.
Ветер слегка ослабел.
– Ничего, все нормально, – ответила
