Генри сидит на стуле посреди комнатки. Его уже успели переодеть — видимо, не одну Агату смутил его полуобнаженный растрепанный вид и черная пентаграмма на сердце — в обычную форму, в которой ангелы-стражи являлись на службу — обычный, такой «офисный костюм», что бывалые земные менеджеры даже закатывали глаза от того, насколько на том и на этом свете совпадает дресс-код. Костюмчик сидит «как влитой», и наверное, было бы лучше — для самообладания Агаты, разумеется, если бы он был на пару размеров больше, возможно тогда Генри бы не выглядел сейчас настолько привлекательным. Но жилет удивительно элегантно облегал широкие плечи, брюки будто подчеркивали, что ноги у Генри действительно стройные и длинные, а закатанные рукава белой рубашки обнажали удивительно красивые запястья и кисти рук — практически непристойно обнажали, по мнению совершенно конкретного наблюдателя, но кто виноват, что красивая форма рук являлась фетишем какой-то там Агаты Виндроуз. И почему она раньше не замечала его запястья и эти длинные пальцы? Не один бы лист измарала карандашом, пытаясь запечатлеть идеальную форму мужских рук. Даже широкие шрамы от оков не в силах были испортить эту картину.
Генри успели даже расчесать, хотя если это было сделано с целью сделать его менее заметным — то миссия была провалена. Он не стал выглядеть скромнее, отнюдь — даже более броским, с этим своим высоким хвостом зачесанных волос цвета темной меди, на свету отливающих алым. На нем так и хотелось задержать взор, а затем отвести его и вернуться — снова и снова.
Генри ловит взгляд Агаты — растерянный, нужно сказать, взгляд — и улыбается. Нет, не насмешливо, не дразняще, не развязно — лишь только ободряюще, с легкой — очень легкой теплотой.
— Ну как наш помилованный, — Артур обращается с этим вопросом к Кхатону. Агата видела его редко, хоть он и руководил Лазаретом, он появлялся перед сестрами лишь только для возобновления запасов святой воды, а Агата и вовсе была в Лазарете чуть больше, чем месяц.
— Обычный демон, — пожимает плечами Кхатон. Вообще этот архангел производит впечатление, далекое от первой ассоциации при мысли о святой воде, а именно ей повелевает Кхатон. Темнокожий, высокий, широкоплечий, такой мускулистый, что, кажется, он может шутя остановить голыми руками несущегося на него разъяренного зубра, Генри на его фоне выглядит как угловатый подросток, хотя Агата догадывается, что демоническая сила от глаз ангелов попросту скрыта.
— Так и не узнаешь Хартмана с первого взгляда, — уточняющим тоном произносит Анджела Свон — самый безжалостный архангел в Триумвирате, воплощение молнии — святой воли Небес. Ее подчиненные, работники Департамента ангелов-хранителей выходят в мир смертных чаще всех прочих обитателей чистилища и чаще всех прочих сталкиваются с демонами.
— Вы меня уже замучили, — Генри вздыхает, потирая глаза, недовольно поглядывает на сосуд под потолком, — давайте вы быстренько решите, что я отправляюсь обратно на крест, и успокоитесь уже.
Архангелы безмолвно глядят на него, видимо, размышляя над сказанным, да и вообще над ситуацией.
— Как думаете, мисс Виндроуз, — вдруг произносит Артур, — может ли ваш приятель вернуться на крест?
Почему он это спрашивает именно у неё — не очень-то ясно, но он смотрит на неё пристально, явно ожидая её ответа. Агате так и хочется огрызнуться, что Генри — не её, и вряд ли его можно назвать приятелем, ей вообще после сегодняшнего вечера сложно классифицировать Генри однозначно. Нет-нет, да и проскакивают какие-то неадекватные мысли о том, что он вообще-то очень привлекателен… Но не стоит это рассказывать архангелам, поэтому Агата прикусывает язычок, а потом с минуту молчит, раздумывая.
— Я была бы очень разочарована таким исходом, сэр, — наконец отвечает она, глядя прямо в глаза мистеру Пейтону. Вообще, говорить с архангелами, да еще с такой уверенностью, чертовски сложно, всякий раз делая это, Агата нешуточно паникует, но она уже не первый год наступает на горло собственному страху, и она может сказать, что думает, вслух. Кому угодно. Ну кроме разве что Джона, если речь заходит о вопросе отношений.
— Хартман, святой крест тебя не примет, — глухо ворчит Кхатон, — Небеса тебя помиловали. Пусть нам и непонятно, как это произошло.
— Значит, найдете другой крест, — ровно отзывается Генри, — ну это же правда нонсенс, помилованное Исчадие? Помилованный я? Да на всем холме висельников нет большего грешника.
— Хартман, не пытайся повлиять на наше решение, — резко произносит Анджела, — демонстративное раскаяние твою шкуру точно не спасет.
— Никаких демонстративных раскаяний я не устраиваю, мисс Свон, — Генри скрещивает руки на груди, — просто я сомневаюсь, что вам нужны такие проблемы. Я бы лично их не захотел. Проверьте постфактум состояние моего счета, посмотрите там — были ли коэффициенты пересчета из-за фальши? Все письменные извинение впоследствии заносите по адресу: Горящие Поля, Холм Висельников, Крест Самого Болтливого Ублюдка.
Глаза мисс Свон мечут молнии — пока еще фигуральные, действительно, где же это видано, чтобы архангел приносил извинения перед демоном, да еще и перед таким дерзким, но дискуссию она не продолжает. Видимо, вспоминает о том, что гордыню тоже необходимо иногда смирять.
— Возвращать помилованных — спорить с волей Небес, — замечает Артур. В его позе напряжение, он будто сию секунду ждет, что Генри сорвется с места и бросится на кого-нибудь.
— А вообще, Хартман, ты преувеличиваешь степень своей опасности, — вдруг заявляет Кхатон, — на твой случай есть Орудия…
— Которых в бытность моего ареста было четверо, а сейчас трое… — возражает Генри.
— У нас есть ключ от ада, Хартман, — у Артура очень усталый голос, кажется, он уже пресытился этой дискуссией. — Твоя амнистия — вопрос решенный. На данный момент. Так что давай уже перейдем к конструктивному обсуждению — сможешь ли ты работать в Чистилище, хочешь ли ты это делать?
— Сложно представить, — Генри задумался, — я не знаю, как получится оказаться среди сотен душ, столько запахов…
— Слабые демоны справлялись, с помощью экзорцизмов и визитов на верхний слой, — Артур говорит деловито, будто читая служебную инструкцию.
— У них не такая чувствительность, — Генри морщится, будто жалея о собственной демонической силе, — но я думаю — выдержу
— Тебе будет определен испытательный срок, — сухо возвещает Артур, — с учетом твоего послужного списка — очень длинный испытательный срок.
Генри пожимает плечами и вообще выглядит вполне смиренно. Кажется, леди Анджелу это напрягает, она недоверчиво вглядывается в его лицо, будто пытаясь выглядеть в нем хоть искорку фальши. Но либо Генри отличный актер, либо он искренне расположен к
