— И между кем вы представляете завтра войну? — спросил я — между США и Англией? Или кем-то из них, СССР?
— Между кем угодно — ответил Айвор — всего десять лет назад Германия казалась выбывшей из числа мировых Игроков. А кто еще полвека назад мог ожидать, что в него войдет Япония? Сто лет назад США казались мировой провинцией. А вы, русские, простите, непредсказуемы вообще. Если мы строим цивилизацию, а не Дикий Запад, то противно природе ходить, обвешавшись оружием — оно должно быть лишь у полисмена. И согласитесь, что любой стране выгоднее не наращивать военную мощь, а встроиться в международную систему общей безопасности. Когда на нарушителя сначала налагаются санкции, затем следует "полицейская" кампания по принуждению агрессора к миру, и наконец, в международном суде разбирается спорный вопрос.
— А судьи кто? — спросил я — как вы представляете эту новую Лигу Наций? Кто будет в ней командовать? Если всеобщей демократией, по голосу от каждой страны, включая самые малые — то выйдет забалтывание любого вопроса, как вы заметили по Испании. Если же править будут немногое — выйдет тирания, молчу уже про интриги какого-то двора, где там будет размещаться штаб-квартира вашего Всемирного Правительства?
— Возможно — задумчиво произнес Айвор — но согласитесь, что даже некоторая несправедливость, если такая и будет, это меньшее зло по сравнению со мировой войной?
— А это уже не мне решать — отвечаю, решив сыграть роль недалекого служаки — а политикам. А я человек военный — получив приказ, исполню, как же иначе?
Третьим представителем союзников на борту был американский офицер связи Жильбер. Это странно, французская фамилия у американца — и полковничьи орлы а погонах, отчего не моряк? Впрочем, и кадровым сухопутным "полканом" он не был, уж строевика любой армии со штатским не спутаешь никак. Еще один шпион? Впрочем, в беседу американец не вмешивался, лишь сидел и слушал — а взгляд-то у него очень внимательный! Если штатский — значит, не военная разведка, а УСС, предтеча ЦРУ?
Копенгаген впечатлял — прежде всего, своей мирной жизнью, тут словно ничего не изменилось за войну — интересно, и затемнения не было, или уже успели снять? Но нас интересовали не достопримечательности, вроде воспетой Андерсеном Круглой Башни, или бронзовой Русалочки на камне у входа в бухту, а стоящие в порту крейсера кригсмарине, на которых, насколько можно было видеть, неслась служба согласно уставу. Также в боеготовом положении находился дивизион траления — но относительно него, была договоренность, немцы сами расчищали море от выставленным ими же мин.
— Да вы не беспокойтесь, эти немцы смирные! — сказал Йен Монтегю — видели бы вы датский десант в Копенгаген, зеркальное отражение 9 апреля 1940[9]. Как джерри тогда высаживались прямо у Цитадели, где был главный штаб датской армии — на виду у форта Миддельгрун, с двенадцатидюймовой батареей, и стоящего рядом "Нильса Юэля", не сделавших ни единого выстрела — так и сейчас, разница была лишь, что в Цитадели сидел герр Ханнекен со своим штабом. И немецкие корабли, и батареи тоже не стреляли. Так что датчане расплатились с гансами за тот эпизод сполна, и их же монетой!
Еще одной целью нашей миссии в Данию, кроме флотских дел, было согласие британского командования выдать СССР пленных бандеровцев из упомянутого "полицейского" полка СС — подобно тому, как в той истории англичане выдали нам Шкуро и Краснова. О политической изнанке этого дела, отчего это союзники оказались столь любезны, я могу лишь догадываться — знаю, что как раз в это время шли переговоры по Испании. А еще британцам надо было наладить отношения со Святым Престолом, испорченные после февральских событий в Риме — и Папа по просьбе Сталина распустил Украинскую Унию. В итоге, УПАшники оказались разменной монетой — и пока в Лондоне не поменяли мнение, надо было воспользоваться этой уступкой.
Лагерь пленных находился на острове Сальтхольм. Когда-то тут был чумной карантин, а в девятнадцатом веке построен береговой форт — с устарелыми, но грозными на вид пушками, он сохранился и сейчас, там был датский гарнизон и рота англичан, охранявших лагерь. Швеция была рядом, в четырех милях, через пролив Эресунн — но довольно быстрое течение и холодная вода делали невозможным бегство вплавь, а лодки все были лишь в форту, под контролем, никакого гражданского населения, никаких деревень на острове не было. В моей истории, уже в наше время, тут хотели построить новый аэропорт, и мост в Швецию, но затем, чтобы не навредить уникальной фауне острова, переправу соорудили южнее (уже в девяностых, экология тогда была в фаворе), а от аэропорта отказались. Остров был крупнейшим в Европе заповедником диких птиц — гусей, лебедей, уток (промышленное значение — добыча и сбор гагачьего пуха для одежды полярников, летчиков, моряков). Птичек, вынужденных сейчас, в разгар выведения потомства, соседствовать с бандеровцами, было жалко.
Мы увидели пустырь, огороженный проволокой. Не было ни бараков, ни палаток, ни даже тентов от дождя и солнца — а лишь подобие очень мелких нор, вырытых буквально голыми руками. Недавно прошел дождь, и эти углубления были залиты водой, вся территория за колючкой превратилась в болото. Пленные, одетые в грязные лохмотья, сидели и лежали на голой земле, иногда прямо в лужах, как свиньи. Впрочем, формально они числились даже не военнопленными, а "разоруженными силами неприятеля", специально придуманным особым классом заключенных, на который не распространялась Женевская Конвенция, их даже можно было не кормить[10].
— Скоты — сказал британский капитан, комендант лагеря, лично нас сопровождавший — видели бы вы, что происходит, когда мы вываливаем за ворота очистки и объедки с кухни, так и жрут прямо с земли. Зато от жажды страдать не будут: в лужах воды достаточно. Ну а кто сдохнет, они сами же и закапывают прямо на месте, чтобы не распространял заразу. По мне, все бы вымерли, мир ничего не потеряет. Это хорошо, что вы их всех забираете — парни устали уже вдыхать эту вонь.
Комендант был чисто выбрит, от него пахло одеколоном Но все равно, он брезгливо морщил нос. Попробуйте собрать вместе несколько тысяч бомжей — запах будет валить с ног метров за сто. Этих существ за колючкой было, как сказал англичанин,
