— Это хорошо! — сказал Пантелеймон Кондратьевич — поскольку есть у меня к вам, особое поручение. Всего лишь съездить в одно место, посмотреть, запомнить, и доложить. Ваше непосредственное начальство, не возражает, Александр Михайлович? (тут дядя Саша кивнул). Возьмите.
Он протянул мне новенькое удостоверение. Мое имя, фотография, все печати — подтверждающие, что предъявитель сего, Лазарева Анна Петровна является инструктором ЦК ВКП(б) и помощником завотдела по идеологии, секретаря ЦК и Члена Политбюро Пономаренко П. К.
— А с комсомольского учета, Аня, вам придется сняться. Поскольку теперь вам положено быть членом ВКП(б) — в кандидатский стаж зачтено полтора года руководства прикрытием в "Рассвете", рекомендации я написал, и товарищ Кириллов. Так что — вручаю.
Партбилет. И напоследок — удостоверение капитана госбезопасности, последнего образца, уже не ГУ ГБ НКВД, а отдельного наркомата, НКГБ — знаю, что такие пока лишь в центральном аппарате выдаются, а на местах, взамен старого, только как знак особого доверия. И мне уже следующее звание присвоили, за какие заслуги? Равное, по уставу, армейскому подполковнику[35].
— В интересах дела. Поскольку вам надлежит, ни во что не вмешиваясь, даже если то, что вы увидите, покажется вам совершенно недопустимым. Лишь все увидеть, запомнить и написать доклад. Который после ляжет на стол …. А может быть и нет.
Мы встретились взглядом, и я поняла, что Пантелеймон Кондратьевич чем-то очень озабочен, и даже напуган. Да что же это творится такое, в мирное уже время, после Победы? И отчего именно я — у товарища Пономаренко должен быть целый штат помощников, порученцев, агентов на местах, чтобы предоставить Члену Политбюро всю необходимую информацию, по первому его запросу. И что за место, куда мне предстоит… явно не зарубежье, если "не вмешивайтесь", это странно выглядело бы на чужой территории?
— Всего лишь город Киев — сказал Пантелеймон Кондратьевич — и официальное поручение у вас будет… а впрочем, "легенду" вам мы еще продумаем, чтобы вы сумели увидеть все. Все, что должен был бы увидеть я сам — но мне туда нельзя! Для всех там я категорически не могу вырваться из Москвы, даже на один день. Но все должны быть уверены, что могут сообщить вам все, что хотели бы передать мне!
Еще страннее и сложнее. Я не отказываюсь — но должна знать все, необходимое для выполнения задания. Поскольку вид у товарища Пономаренко был такой, словно он приказывает мне прыгнуть с парашютом в тыл врага!
— Перестройка, твою мать! — вдруг рявкнул Пантелеймон Кондратьевич, стукнув по столу кулаком, как после выпитого натощак стакана — не в восемьдесят каком-то, а сейчас. Согнули мы историю через колено, …. ! Вот только куда? Слова правильные — возврат к ленинским нормам, демократический централизм, гласность, коллегиальность, национальное самоопределение! И не враги — нашлись в Партии отдельные товарищи… а может и не отдельные… Что в Кремле, это тебе знать не надо — довольно лишь, что по замыслу, начаться должно на местах! Национальная реформа, о которой товарищ Сталин еще в прошлом году объявил — а сейчас вот, аукается! Казахстан, Белоруссия — там вроде, под контролем, хотя будем еще разбираться. Даже Прибалтика — не страшно. Но вот на Украине… Те, кого я по двадцатым знал, еще по комсомольской работе, по службе в РККА — и во враги? Ты понимаешь, отчего мне нельзя туда — я ведь после не только перед товарищем Сталиным не отмоюсь, а и впрямь поколебаться могу! Ну а с тебя не только спрос малый, выслушать и передать — но и официально будет, вот товарищ Кириллов в свидетели, что ты задание госбезопасности выполняла, вывести этих … на чистую воду, разоблачить, тебе-то они никто, ты с ними из одного котла не хлебала! Но главное, вот ты многого набралась уже из той истории, мыслишь и смотришь уже наполовину как человек оттуда. Значит, увидеть и понять сможешь то, что другой посланец пропустит. Мне же понять надо, кто ссучился, а кто просто по дури. Но боже тебя упаси спорить, переубеждать — лишь улыбайся, и запоминай, а разговаривать после уже я сам буду, с каждым по отдельности и на своей территории!
И товарищ Пономаренко налил себе из графина, стоящего на столе, и выпил залпом. По запаху я поняла, что там была не вода, а водка или спирт.
— Может быть еще сложнее, и хуже — вступил в разговор дядя Саша — вот отчего именно на Украине больше всего бурлит? Бандеровцы, фашистские прихвостни, и в иной истории крови нам попортили немало, но сейчас есть сигналы, что кое-кто из товарищей в Киеве задумал собственный "брестский мир", то есть за счет уступки внешнему врагу укрепить свое положение. А насколько далеко у них зашло, и кто в этой связке ведущий, а кто ведомый, неясно. И в массах очень нездоровые настроения — впрочем, Аня, материал я дам, для ознакомления, чтобы ты лучше представляла. И повторяю, тебе там геройствовать вовсе не надо — лишь вернуться и доложить! Поскольку Пантелеймон Кондратьевич прав — ты там увидишь то, на что человек не знающий, кто полностью из этого времени, внимания не обратит. А ты уже показала здесь и наблюдательность, и аналитические способности, так что я тебе с чистой совестью аттестацию на звание подписал, не разочаруй! Понимаю, что охота тебе с мужем подольше — но дело действительно очень серьезное. А впрочем, ты с товарищем Лазаревым в Москве встретишься — поскольку возвращаться тебе из Киева для отчета именно туда, ну а у Михаила Петровича свои дела будут, в Наркомате ВМФ, и если все пойдет нормально, недельный отпуск вам вместе я обещаю! Ну кого еще послать — ухорезы товарища Смоленцева лишь для простого дела отменны, "обнаружить, уничтожить", хоть Гитлера, хоть еще кого. Впрочем, хотя я непосредственной угрозы не предвижу, но береженого бог бережет — обеспечу, что команда охотников на фюрера,
