Соединения 50-й армии до ее формирования входили в состав Резервного фронта и не участвовали в боях.
По данным Ф.Д. Панкова дивизии армии были хорошо укомплектованы личным составом. Так, в 279-й стрелковой дивизии насчитывалось 11454 человека, в 290-й – 10902, в 260-й – 10479, в 258-й – 11354.[20] Таким образом, комплектность дивизий 50-й армии была близка к штатному расписанию, в соответствии с которым в стрелковой дивизии должно было быть 11447 человек. Стоит отметить, что ряд дивизий армии комплектовался личным составом из числа московских дивизий народного ополчения. Так, в 260-ю стрелковую дивизию были включены бойцы 10-й московской стрелковой дивизии народного ополчения (мсдно), в 269-ю – 14-й мсдно, а в 280-ю – командирский и начальствующий состав 3-й мсдно.
Также Ф.Д. Панков сообщает, что соединения 50-й армии были хорошо оснащены артиллерией. Вот только он не сообщает, что же это были за артиллерийские системы. Суровая реальность первого военного лета была такова, что на вооружение артиллерийских подразделений Красной Армии поступали чуть ли не музейные экспонаты. Промышленность Советского Союза, только переводившаяся на военные рельсы, была не в состоянии компенсировать потери вооружения и военной техники, понесенные советскими войсками в приграничных сражениях. Не будем забывать и про эвакуацию, в связи с чем, немалое число предприятий было вообще выключено из производственного процесса по причине того, что их оборудование и персонал катили в железнодорожных эшелонах на восток к месту новой дислокации. Поэтому на укомплектование стрелковых дивизий июльского формирования направлялась, прежде всего, материальная часть со складов длительного хранения внутренних военных округов. Так что нет ничего удивительного, что на вооружение артполков дивизий поступали артсистемы место, которым в музее, а не на поле боя.
Так, по воспоминаниям командира взвода топографической разведки второго дивизиона 839-го артиллерийского полка уже упоминавшейся 260-й стрелковой дивизии Я.А. Гельфандбейна первая батарея дивизиона получила «полковые пушки образца 1902 г.» (76,2-мм дивизионная пушка обр. 1902/30 гг. – Прим. автора). Вторая батарея – «48-линейные мортиры на лафете Венгловского» (возможно имеется ввиду 122-мм гаубица образца 1910/30 гг. – Прим. автора), а третья – 122-мм гаубицами обр. 1938 г. (М-30). Похожая ситуация была и в других дивизиях.
Если артиллерийские полки и противотанковые дивизионы стрелковых дивизий 50-й армии худо бедно были снабжены орудиями, то со штатными зенитными дивизионами ситуация была просто катастрофическая. Из-за нехватки орудий некоторые дивизионы вообще не были укомплектованы материальной частью. Также не хватало автотранспорта, средств радиосвязи, в артполках не было достаточного количества седел, отсутствовали в нужном количестве даже полевые кухни. Повара были вынуждены готовить пищу в ведрах!
В Журнале боевых действий Брянского фронта приводится информация, что в 217-й стрелковой дивизии имелось 13 «танкеток», из которых 10 требовали капитального ремонта, а 3 – среднего. В других документах эти данные отсутствуют, возможно, потому, что «танкетки» были неисправны. Откуда же могли взяться эти «танкетки» в составе дивизии? Учитывая, что 217-я стрелковая дивизия начала формироваться в апреле 1941 года, то она комплектовалась по штату 4/400—416 от 5 апреля 1941 года. В соответствии с ним в состав разведывательного батальона дивизии входила танковая рота в составе 16 плавающих танков Т-37/38. Судя по всему, остававшиеся в дивизии в середине августа танки и названы «танкетками» в ЖБД фронта. Отметим, что это была фактически единственная бронетехника в составе 50-й армии.
Лучше обстояло дело со стрелковым вооружением. Необходимое количество винтовок, карабинов и пулеметов было найдено, а вот с пистолетами-пулеметами картина была удручающей.
В лучшем случае удавалось наскрести по 3–5 штук на стрелковую роту! Командир стрелкового взвода 956-го стрелкового полка 299-й стрелковой дивизии В.С. Туров вспоминал: «Вооружены мы были неплохо. В роте имелись два станковых «максима», четыре ручных пулемета Дегтярева. Автоматов – всего три, но винтовок хватало, в том числе самозарядных, системы Токарева (СВТ)».[21] При этом, как это не покажется странным, не хватало личного оружия для командиров и политработников. В некоторых дивизиях кроме бинокля, шашки и компаса они больше ничего не имели.
Нехватка вооружения была не самой главной проблемой формируемых дивизий. Даже самое совершенное оружие имеет свойство быстро превращаться в груду металлолома без хорошо обученных бойцов. А вот подготовка личного состава стрелковых дивизий 50-й армии была далека от совершенства. Вновь предоставим слово комвзвода 956-го стрелкового полка В.С. Турову: «Вскоре в роте было уже 160 бойцов, а у меня во взводе – 57, это были крестьяне из Кировской, Сумской, Черниговской, Гомельской области, все они были неграмотны за исключением бывшего фельдфебеля и унтер-офицера, которые служили еще в царской армии. Фельдфебель Матвиенко стал старшиной роты, а унтер-офицер – командиром отделения. Многие из них не видели даже ружья, не говоря уже о винтовке. Приходилось учить с азов. Учить было трудно, это все были взрослые люди до 47 лет».[22]
Таблица 1. Боевой и численный состав 50-й армии Брянского фронта на 15 августа 1941 года (данные по 269-й, 278-й, 280-й стрелковым дивизиям, 761-м и 763-м артиллерийским полкам ПТО, 151-м, 643-м и 645-м корпусным артиллерийским полкам отсутствуют – Прим. автора)[23].
Отсутствовала какая-либо военная подготовка и у личного состава 885-го стрелкового полка 278-й стрелковой дивизии, что отмечалось даже после окончания войны в краткой исторической справке полка: «Весь младший командный и рядовой состав поступил из числа военнообязанных Кимрского, Калязинского, Нерльского, Тургиновского и Пролетарского районов Калининской области. Командно-начальствующий состав из Калининской и частично Московской областей.
Многие красноармейцы до этого времени недостаточно знали боевую и военную технику, зато у каждого было самое острое оружие – лютая ненависть к врагу, горячее стремление уничтожить фашистских грабителей, насильников и убийц.
Среди личного состава были люди разной квалификации и профессии – рабочие, колхозники и интеллигенция, кроме того они были и разных наций: русские, украинцы, чуваши, татары и другие.
Необходимо было сколотить крепкое единое боевое ядро, которое бы могло решать успех боя. Через 10 дней после формирования полк был готов к боевым действиям. Формирование и вооружение полка было полностью закончено 31.07.1941 года и до 4.08.1941 года занимался боевой и политической подготовкой».[24]
В приведенных выше цитатах отмечается одна из основных проблем Красной Армии первого периода войны – отсутствие базовой военной подготовки у мобилизованных. Связано это было с тем, что всеобщая воинская обязанность была введена в СССР лишь в 1939 году. Хорошо подготовить к началу войны достаточное количество резервистов было просто невозможно, в лучшем случае мобилизованные граждане могли пройти курс обучения по программе ГТО («Готов к труду и обороне»). Столкнувшись с данной проблемой советское командование, использовало любую возможность для организации обучения личного состава формируемых
