Установив в нужном месте треногу с камерой, он отправился на «Коллодион» готовить пластинку, а Рита тем временем подняла из колодца бадью с водой и на ощупь проверила ее температуру. В этом плане легенда не подкачала: вода была воистину ледяной.
Вернувшись, Донт вставил пластинку в камеру.
В последнее время он не фотографировал Риту, и она догадывалась почему. Их фотосессии предполагали определенную интимность в общении. Подправляя ее позу, чтобы свет ложился под нужным углом, он слегка наклонял или поворачивал голову Риты, а она во время этих прикосновений видела вблизи его лицо. Когда правильная позиция была выбрана, они безмолвно встречались глазами, после чего он отпускал руки и шел обратно к камере. И даже в моменты тишины и полной неподвижности, когда он находился под черным покрывалом, Рита все равно ощущала невидимую связь между ними, как будто все не сказанное вслух передавалось посредством взгляда. Потому он и перестал ее фотографировать. Это было необходимо.
Сегодняшнее предложение сделать снимок стало неожиданным отступлением от негласных правил, что поставило Риту в тупик. Означало ли это, что он сумел справиться со своим чувством и теперь мог общаться с ней, как с обычным клиентом? Поневоле она испытала смутное разочарование оттого, что Донт достиг своей цели так легко и быстро, в то время как ее чувство до сих пор нисколько не ослабло.
– Где мне встать? – спросила она рассеянно.
– За камерой, – ответил он, указывая на черное покрывало.
– Вы хотите, чтобы я сама фотографировала?!
– Вы много раз видели, как я открываю кассету и как снимаю крышку с объектива – в этом нет ничего сложного. Главное, не позволяйте дневному свету проникнуть под покрывало. А когда сосчитаете до пятнадцати, закройте объектив. Только не начинайте считать прежде, чем я окунусь.
– Окунетесь?
– По легенде, чтобы желание исполнилось, нужно опустить лицо в воду из этого колодца.
Накрывшись черной материей, Рита сквозь стекло наблюдала за тем, как Донт рукой пробует воду в бадье и, содрогнувшись, стряхивает с пальцев ледяные капли. Это напомнило ей тот день на реке, когда он разделся почти догола и ради ее эксперимента погрузился по шею в холодную воду, но результат оказался противоположным ожидаемому. Вспомнилось его бледное, окаменевшее лицо. Но при всем том он не жаловался и терпел, пока она не досчитала до шестидесяти.
– Какое желание вы хотите загадать? – спросила она.
– Если скажу заранее, не навредит ли это магии?
– Все может быть.
– Тогда я об этом умолчу.
У нее самой накопилось столько желаний, что она на месте Донта даже не знала бы, с чего начать. Хотелось увидеть, как будут наказаны похитители Амелии. Хотелось всегда заботиться о девочке и оберегать ее от любой беды. Хотелось найти выход из бесконечных метаний между любовью к Донту и боязнью беременности. Хотелось понять, что произошло с сердцебиением девочки в ту ночь зимнего солнцестояния.
– Я готов. – Донт сделал глубокий вдох и погрузил голову в ледяную воду.
На счет «раз» Рита открыла кассету и сняла крышку с объектива.
На счет «два» некая мысль начала формироваться в глубине ее сознания.
На счет «три» мысль оформилась, и в тот же миг она поняла, что это отнюдь не пустяк.
На счет «четыре», в попытке угнаться за дальнейшим ходом мысли, она откинула черное покрывало – даже не подумав, что тем самым засвечивает фотопластинку, – и устремилась к колодцу, на бегу доставая из кармана часы.
На счет «пять» она достигла колодца, раскрыла часы, взяла запястье Донта и начала считать его пульс.
«Шесть» уже было забыто – теперь она вела собственный отсчет.
Пульс Донта бился под пальцами Риты. Секундная стрелка описывала круг. Ее сознание не реагировало ни на что, кроме этих двух ритмов: ударов сердца и тиканья часов. Эти ритмы шли вровень, хоть и каждый по-своему, но вдруг – это было невероятно! Впрочем, даже испытав шок, она не отвлеклась ни на мгновение. Напротив, она целиком сосредоточилась на работе его сердца – настолько, что не могла бы увереннее отслеживать процесс, даже если бы держала это сердце в своих ладонях. В эти мгновения вся вселенная свелась для Риты к пульсации чужого сердца и к работе ее собственного мозга, продолжающего отсчет и уже осознающего важность события.
Через восемнадцать секунд Донт поднял из воды побелевшее от холода лицо. Черты его застыли, как маска, и в целом он больше походил на мертвеца, чем на живого человека, если не считать того, что он жадно глотнул воздуха, покачнулся и осел на траву.
Рита по-прежнему не отпускала его запястье и, даже не взглянув на Донта, следила за стрелкой.
Ровно через минуту она захлопнула крышку часов, достала из кармана блокнот и дрожащими от волнения пальцами начала делать в нем карандашные пометки. Потом издала короткий изумленный смешок и повернулась к Донту с широко распахнутыми глазами, словно только что стала свидетельницей чуда.
– Что такое? – спросил он. – Вы в порядке?
– Я?! Донт, скажите, в порядке ли вы?
– Лицо замерзло. Мне кажется, я сейчас…
Он вдруг наклонился вперед, как будто почувствовав тошноту, чем встревожил Риту, но чуть погодя уже снова смотрел на нее.
– Нет-нет. Все хорошо.
Она взяла Донта за обе руки, вглядываясь в его лицо.
– Да, но… Донт, как вы себя чувствуете?
На ее озабоченный взгляд он ответил аналогичным взглядом, разве что менее напряженным.
– Ощущения довольно странные. Переохладился, должно быть. А в остальном все более-менее.
Она помахала своим блокнотом.
– У вас была остановка сердца.
– Что?!
Она еще раз просмотрела свои записи.
– Я начала считать ваш пульс примерно через шесть секунд после погружения. В тот момент ваше сердце еще билось нормально – восемьдесят ударов в минуту. А на одиннадцатой секунде оно остановилось – на три секунды. Когда оно заработало вновь, пульс был тридцать ударов в минуту. И оставался таким еще в течение семи секунд после того, как вы вынули голову из воды. И только потом начал ускоряться.
Покачав головой, она снова взяла его за руку и проверила пульс.
– Сейчас в пределах нормы. Восемьдесят ударов в минуту.
– Вы сказали: остановка сердца?
– Да. На полных три секунды.
Донт прислушался к стуку своего сердца и понял, что никогда не делал этого раньше. Сунув ладонь под одежду, он ощутил размеренную работу сердечной мышцы.
– Вроде все в порядке, – сказал он. – Вы не ошиблись?
Он сразу понял нелепость вопроса. Это же была Рита. Она в таких вещах не ошибалась никогда.
– Но что навело вас на эту мысль? – задал он правильный вопрос.
– Холодная вода напомнила мне о нашем первом эксперименте на реке. И потом меня вдруг осенило: ведь вы тогда погружались не полностью, только по горло, а сегодня опустили в ледяную воду как раз ту часть тела,
