– Ждем гостей. Знаю я эти комиссии, кишки вынут и не заметят. Попросили, чтобы каждый был у своего основного компьютера. Всем говорить только правду. Ни одного слова, которое нельзя подтвердить ни снимками с камер, ни логами из компьютера, ни чем-либо ещё, не произносить. Только то, что можно доказать. Всем по рабочим местам.
– А почему бы нам не остаться здесь вместе? – удивилась Катя. – Они нас что, в каютах будут допрашивать?
– Всем собрать данные по полету согласно своим обязанностям, приготовить отчеты по экспедиции, сколько успеете. И допрашивать нас будут по одному. – Командир был неумолим.
Малахов с Катей поднялись со своих кресел. На мостике остались командир, штурман и пилот, их рабочие места были как раз там. Катя, бросив грустный взгляд на Андрея, первой вышла из рубки. Малахов с тяжелой душой направился в лабораторию.
– Пистолет свой спрячь, – в спину ему бросил командир, – а то торчит за поясом, как у ковбоя.
Андрей кивнул, не оборачиваясь. В коридоре он, немного помедлив, решил было сначала пойти в сторону медотсека, но потом передумал и зашагал в лабораторию.
– Товарищ Малахов, – обратился к Андрею седой полковник, представившийся председателем госкомиссии. – Расскажите в двух словах о событиях на станции с момента начала секвенции. И, пожалуйста, показывайте соответствующие документы.
Комиссия из трех человек – полковника, штатского с лошадиным лицом в очках и очень злой женщины лет пятидесяти – устроилась кое-как в лаборатории, причем Малахов мог только стоять. Все члены комиссии были в марлевых повязках, видимо, опасаясь какого-то вируса безумия.
– Вот логи компьютера по прохождению кротовой норы, – Малахов стоя вывел данные на экран. – Но я думаю, их надо изучать отдельно, потому что это только цифры. Вот графики исследования окружающего пространства с помощью лидара, можно заметить, что окружающее пространство было неоднородно и постоянно менялось.
Андрей отвечал бесстрастно, стараясь не демонстрировать неприязни или раздражения.
– Вот записи с камер внешнего наблюдения. Можно увидеть, как станция вращается и что звездное небо отлично от того, которое можно увидеть с Земли. Мы видели неизвестный корабль и, казалось, почти установили контакт. Можете проверить по сохраненным видеороликам. К сожалению, ничего не получилось. Кроме того, я могу показать кадры первого нападения зомби на станцию.
– Ох, пожалуйста, без этих бредней! – взвилась дама. – Что такое компьютерная графика, мы и сами прекрасно знаем. Объясните лучше, по чьему заданию вы готовили все эти фейковые данные и с какой целью вы их внедрили в память станции?
– Я не собираюсь разговаривать с вами в таком тоне, – отрезал Малахов.
– Как только комиссия убедится, что ваше возвращение на Землю не будет представлять опасности для людей, вы будете отвечать не перед нашей крайне дружелюбной комиссией, – включился в разговор лошадиный, – а перед специальными органами. И объясните, почему на этих кадрах с вашими зомби вы с оружием.
Оказывается он все-таки смотрел на экран.
– Это личное оружие. В силу того, что станция и так была оснащена небольшим арсеналом, не считаю большим проступком наличие оружия, которое мне удобнее использовать.
– Предъявите его! – приказал полковник.
Андрей, ничего не говоря, открыл сумку от своего ноутбука, достал оттуда отцовский пистолет и вручил его военному. Тот сразу же вынул магазин, убедился, что он полный, и понюхал ствол.
– Оружием недавно пользовались. И не почистили потом, – сообщил полковник так, словно нечищенное оружие было самым главным преступлением в данный момент.
– Конечно недавно. Вот на кадрах всё видно.
– А почему магазин полный? – Полковник обрадовался, думая, что поймал Малахова на нестыковке.
– Это второй, – просто объяснил Андрей. – Первый был израсходован.
Полковник поджал губы и обратился к комиссии:
– Ещё вопросы есть у кого-нибудь?
– Да нечего тут спрашивать, – пробурчала дама. – Это какой-то позор.
– Тогда можно я задам вопрос? – неожиданно обратился к ним Малахов.
– Спрашивайте, хотя смысла в этом никакого не вижу, – разрешил полковник.
– Системы станции делают подробное хронометрирование всего происходящего. Так вот, у меня к вам вопрос: почему время окончания нашего подпространственного прыжка на одну секунду раньше, чем время нашего старта? Короче, мы прилетели обратно на секунду раньше, чем вылетели.
– Опять фейк! – Лошадиный нехорошо засмеялся.
– Но вы же можете такие же данные у себя проверить, так?
– Проверим, вас не спросим, – отрезал полковник. – Ждите, вас вызовут.
Андрей, крайне недовольный беседой, плюхнулся в кресло, едва дождавшись, когда за комиссией захлопнется дверь. Он с ужасом думал о том, как мучали Катю, ведь у нее-то нет никаких подтверждений словам. Разве что расход медикаментов.
Часа через два Малахов ощутил лёгкий толчок. Понятно, что это отстыковался корабль с комиссией. И практически сразу по телекому раздался голос командира:
– Ребята, все ко мне, поговорим.
Андрею было добираться дольше всех, и он поднялся на мостик, когда там уже собралась вся команда. Настроение было ниже среднего.
– Ну, что, поделимся впечатлениями? – У Протасавицкого было прекрасное настроение, словно никакая комиссия не мучала его только что допросом. – Расскажи, Катя.
– Да бред какой-то. Они сразу стали проверять запасы медикаментов и почему-то спирта.
– Я надеюсь, ты им нужную канистру показала?
– Ну что ты, я что, совсем дурочка? – Катя обращалась к дяде на «ты», скрывать уже не имело смысла.
– Так что, друзья? – улыбнулся Протасавицкий. – Мы дома. Ну, почти дома, давайте отметим?
– А ЦУП – он же всё узнает! – забеспокоился Степанов.
– Ну и что? Добавят пятнадцать суток к тому сроку, которым мне угрожали. Давайте, мужики и мои дорогие девочки, – Протасавицкий подмигнул Кате, – отметим!
Через несколько минут, сжимая в руках бокалы, команда выпила за возвращение. Именно этот коньяк и был тем самым необходимым лекарством, которое позволило восстановить душевное равновесие.
– Они стали у меня требовать отчеты, кто чем болел в полете, данные анализов. Ну, конечно, пришлось всё, что есть, им отдать. И даже фото Бориной спины.
– А! Вот почему они потребовали от меня сразу раздеться! А я-то думал…
– А что ещё они от тебя требовали? – поинтересовался Протасавицкий.
– А эта дама полезла руками мои шрамы трогать. Я ей, правда, сразу напомнил про Фому неверующего, так она скривила рожу и руки в карманы жакета спрятала. Вот и все.
– Ладно, Андрей, а ты как все это перенес? – дошла очередь до Малахова.
– Ну, как и все остальные. Но есть одна более важная вещь, и я думаю, что она может во многом определить решение комиссии.
– Интересно, какая? – оживился Протасавицкий.
– Всё просто. Мы вернулись на одну секунду раньше, чем стартовали. Это видно по данным временного контроля ЦУПа. Я случайно подсмотрел, подключился к их системе. – Андрей состроил невинное лицо.
– И что теперь? – Командир ещё не до конца осознал сказанное Малаховым.
– Можно нас обвинить в подделке данных на компьютере, в том, что мы побоялись лететь и потом сочинили небылицы. Но этого никак нельзя объяснить. Это факт, подтверждающий, что мы были в какой-то временной аномалии. Я думаю, это первый шаг к нашему оправданию. А потом
