– Вообще-то нет, – призналась мать, и ее красивое лицо тронула улыбка.
– Ты просто хочешь сменить тему, – сказал Эван, не улыбнувшись в ответ. – Хочешь бросить меня тут на несколько недель с кошмарной бабкой и…
– Эван, ну хватит! – прикрикнула миссис Росс, откинув назад свои прямые светлые волосы. – Кэтрин вовсе не кошмарная бабка. Она тетушка твоего отца. Твоя двоюродная бабушка. И она…
– Она же с причудами! – воскликнул Эван. Он понимал, что срывается, но ему было наплевать. Как мама могла так с ним поступить? Как могла оставить его на какую-то старушенцию, которую он с двух лет не видел? Что ему тут делать, пока мать не вернется?
– Эван, мы уже тысячу раз это обсуждали, – раздраженно проговорила мать, снова постучав в дверь. – Это форс-мажор. Право же, я надеюсь на твое понимание…
Остальные ее слова заглушил Триггер, кокер-спаниель Эвана: он высунул голову из заднего окна арендованной машины и залаял с подвыванием.
– Еще и этот на нервы действует! – воскликнула миссис Росс.
– Можно, я его выпущу? – спросил Эван.
– Пожалуй, так будет лучше, – ответила мать. – Триггер у нас старенький, чего доброго его хватит инфаркт. Лишь бы только он не напугал Кэтрин.
– Иду, Триггер! – крикнул Эван.
Он подбежал к автомобилю по гравиевой подъездной дорожке и распахнул дверцу. Восторженно взвизгнув, Триггер выскочил и стал носиться кругами по квадратному дворику Кэтрин.
– Ему и не дашь двенадцати, – сказал Эван, впервые за день улыбнувшись при виде резвящегося пса.
– Вот видишь. Триггер составит тебе компанию, – сказала миссис Росс, снова поворачиваясь к двери. – А я скоренько вернусь из Атланты. Самое большее – через пару недель. Уверена, за это время мы с папой подыщем дом. Оглянуться не успеешь, как мы уже вернемся.
– Ну да. Конечно, – язвительно сказал Эван.
Солнце скрылось за большой тучей. Маленький дворик погрузился в тень.
Триггер вскоре выдохся и, пыхтя, перешел на шаг, вывалив язык почти до земли. Эван наклонился и погладил пса по спине.
Он посмотрел на серый дом, когда мать снова постучала в дверь. Дом выглядел темным и неприветливым. Окно на втором этаже было задернуто занавесками. Одна из ставней была сломана и висела наперекосяк.
– Мам, ну чего ты стучишь? – спросил Эван, засунув руки в карманы джинсов. – Сама же говорила, что тетя Кэтрин совершенно глухая.
– Ой. – Мать залилась краской. – Ты так меня расстроил, Эван, со своим вечным нытьем, что у меня напрочь вылетело из головы. Ну конечно, она нас не слышит.
«Ну и как я буду жить две недели с чокнутой старухой, которая меня даже не услышит?» – мрачно подумал Эван.
Он вспомнил, как две недели назад подслушал родительские планы. Отец с матерью сидели друг против друга за кухонным столом. Они полагали, что Эван гуляет на заднем дворе. А он стоял в коридоре, прижимаясь спиной к стене, и все слышал.
Отец, по-видимому, не горел желанием оставлять Эвана с Кэтрин.
– Старуха упряма, как черт, – говорил мистер Росс. – Представляешь, двадцать лет как оглохла, а язык жестов учить отказывается и даже по губам не читает. Как же она сможет позаботиться об Эване?
– Положим, о тебе она хорошо заботилась, когда ты был мальчишкой, – заметила миссис Росс.
– Так то было тридцать лет назад, – возразил мистер Росс.
– Ну знаешь, выбора у нас нет, – услышал Эван ответ матери. – Его больше не на кого оставить. Все разъехались в отпуска. Август, видишь ли, самый неподходящий месяц для твоего перевода в Атланту.
– Ну уж извини-и-и! – язвительно протянул мистер Росс. – Ладно, ладно. Вопрос закрыт. Ты совершенно права, дорогая. Выбора у нас нет. Кэтрин так Кэтрин. Отвезешь Эвана туда, а потом полетишь в Атланту.
– Такой опыт пойдет ему на пользу, – добавила мать. – Пускай привыкает к жизненным трудностям. Сам понимаешь, переезд в Атланту, расставание с друзьями… тоже ведь испытание не из легких.
– Ладно. Я согласен, – недовольно перебил мистер Росс. – Решено. С Эваном все будет хорошо. Кэтрин, конечно, слегка с причудами, но в общем безобидная.
Эван услышал, как стулья заскрипели по линолеуму, а это значило, что родители встают, и разговор окончен.
Его участь была предрешена. Молча вышел он за дверь и отправился на задний двор, чтобы обдумать услышанное.
Он прислонился к стволу большого клена, за которым его не было видно из дома. Это было его излюбленное место для размышлений.
И почему родители никогда не приглашают его принять участие в обсуждениях, недоумевал он. Раз они решили оставить его с какой-то старой теткой, которую он лет сто не видел, неужели у него нет права голоса? Все важные семейные новости он узнает, подслушивая в коридоре. Это попросту несправедливо.
Эван поднял с земли сучок и постучал им по широкому стволу.
Тетя Кэтрин с причудами. Так сказал папа. Причем с такими, что ему не хотелось оставлять Эвана у нее.
Но выбора у них нет. Совсем.
Может, они еще передумают и возьмут меня с собой, думал Эван. Может, они поймут, что со мной так нельзя.
Но вот минуло две недели, и он стоит перед серым домом тети Кэтрин, ужасно нервничая и глядя на коричневый чемодан со своими пожитками на крыльце у ног матери.
Тут нечего бояться, убеждал он себя.
Это всего на две недели. Может, и того меньше.
Неожиданно для себя самого, не успев подумать, он выпалил:
– Мам, а вдруг тетя Кэтрин злая?
– Что? – Вопрос застал мать врасплох. – Злая? С чего бы ей быть злой, Эван?
И едва она это сказала, повернувшись к Эвану, как входная дверь за ее спиной распахнулась, и тетя Кэтрин, огромная женщина с удивительно черными волосами, заслонила дверной проем.
Посмотрев мимо матери, Эван увидел в руке Кэтрин нож. А еще он увидел, что с лезвия ножа капает кровь.
2Триггер вскинул голову и залаял, пританцовывая на задних лапах.
Испуганная мать Эвана обернулась, чуть не свалившись с крылечка.
Раскрыв рот, Эван в немом ужасе взирал на нож.
На лице Кэтрин появилась улыбка, и она свободной рукой отворила сетчатую наружную дверь.
Она выглядела совсем не так, как представлял Эван. Он ожидал увидеть сухонькую седую старушонку. Однако Кэтрин оказалась настоящей великаншей – крепко сбитой, рослой и плечистой.
Одета она была в персикового цвета домашнее платье, а ее черные волосы были стянуты на затылке в хвост, ниспадавший до самого пояса. Она не пользовалась косметикой, отчего ее бледное лицо казалось почти неразличимым на фоне иссиня-черных волос, и лишь глаза выделялись на нем – большие, круглые, голубовато-стального цвета.
– А я бифштекс резала, – неожиданно низким басом сообщила она, помахав окровавленным ножом. Она посмотрела на Эвана. – Любишь бифштексы?
– Э-э-э… да, – с трудом выдавил он, до сих пор ощущая трепет в груди, после того как увидел ее с ножом наперевес.
Кэтрин держала дверь нараспашку, но ни Эван, ни его мать не спешили
