обойтись без Трех Таинственных Сестер…»
– Эй! – раздался вдруг чей-то голос, который словно шел откуда-то издалека и был усилен расхлябанным клаксоном-громкоговорителем.
Билл моргнул и кое-как выбрался из навеянных романом грез. Он пожелал, чтобы строчки, что горели перед его мысленным взором, исчезли, и те повиновались – правда, со второго захода. Билл сообразил, что перестал подниматься и стоит на ровном плато, а поблизости возвышаются храмы с мраморными колоннами. Ближе всего, на каменной агоре – ну, вы знаете, агорой у греков назывался то ли рынок, то ли место собраний, а может, то и другое вместе, – так вот, на агоре виднелся самый настоящий звездолет: высокий, метров под тридцать, серебристый корпус, острый, как игла, нос, стабилизаторы, последние придавали кораблю вид приза за наихудший рассказ для научно-фантастического журнала. На борту звездолета громадными сверкающими буквами, украшенными изящными завитушками, было выведено: «Желание». Чарующее зрелище напоминало виньетку на киноэкране; над акрилово-голубовато-белыми горами вставала ослепительно яркая луна, существа, что сновали между храмами, выглядели сущими мультяшками. Вдобавок их наряды дополняли кружевные манжеты и брыжи. Словом, ничего греческого. И – Зороастр! – звезды на небосклоне походили на стилизованные блестки, вроде тех, какими усеивают рождественские елки.
Потрясенный увиденным, Билл ощутил, будто наяву, как кто-то взял и впрямь ошарашил его.
Картина, что предстала взгляду, смахивала на вдруг оживший рисунок художника из мастерской Келли Вшиза. Эти ребята, что сидели в университете Л.Рона Хабара, рисовали плакаты, призванные облегчать работу армейских призывных комиссий.
Билл направился к звездолету, настолько ошеломленный бравурными красками и обилием тонов и оттенков, что почти забыл о дохлом голубе у себя на шее, хотя тот вонял куда сильнее прежнего.
Крадущейся походкой Билл приблизился к кораблю, и тут в днище звездолета открылся люк, из которого выпала веревочная лестница. К тому времени, когда Герой Галактики достиг одного из стабилизаторов, на лестнице, что доставала до мраморных плит, которыми было выложено плато, появилась человеческая фигура – высокий, привлекательный мужчина с повязкой из горного хрусталя на глазу и ярко-оранжевыми эполетами, со вкусом отделанными сверкающей мишурой, на плечах. Обут он был в остроносые черные башмаки; изящную талию перехватывал металлический, опять же оранжевый шарф, на котором болталась кобура с ручным бластером внутри и весьма грозная на вид абордажная сабля. Мужчина, который производил достаточно внушительное, если не сказать – устрашающе-пышное, впечатление, лихо спустился по лестнице, а последние восемь футов просто-напросто пролетел, сорвавшись с очередной перекладины, и звучно шлепнулся на задницу. На Билла пахнуло лавандой и ромом. Мужчина поднял голову и озадаченно воззрился на Героя Галактики единственным неправдоподобно голубым глазом; второй закрывала повязка.
– Аррррррр! – произнес он голосом, похожим на рык Черноборода по окончании занятий по исправлению произношения. – Святые гипербореи! Слушай, приятель, не напоминает ли тебе жизнь тот мусор, которым завалено побережье Токийской бухты?
– Нет. По-моему, я никогда не слышал о Токийской бухте.
– Я тоже. Пусть будет не Токийская бухта, а Гудзонов залив. Это на Земле, недалеко от Ньярка. Мне однажды случилось пролистать книжонку о легендарной Земле, прародине человечества, испепеленной ныне ядерными войнами. На чем я остановился?
– Кажется, на середине Гудзонова залива.
– Разумеется, дружище! А ты умен, однако! Впрочем, какая разница? Медицинские штучки, иглы наркоманов, записи старины Чарли Паркера… Не обращай внимания. Я Рик, Рик-Супергерой. – Он протянул руку, которую Билл не преминул пожать.
– Очень приятно. Меня зовут Билл. С двумя «л». Это ты окликнул меня пару минут назад?
– Точно. Увидел, как ты выбрался из-за горизонта с дохлой птицей на шее, и сразу понял, что передо мной скиталец по океану Жизни, такой же, как и твой покорный слуга. – Рик посмотрел на свое плечо. – Арррр! А где моя собственная пташка? Архимед! – рявкнул он, повернувшись к открытому люку в днище великолепного звездолета. – Архимед! Спускайся сюда! Нашелся еще один обожатель птиц!
– Аууууук! – донесся изнутри корабля хриплый вопль. – Дерьмо! Кругом дерьмо!
– Осторожно, Билл, – предупредил Рик. – У Арчи понос. Обожрался чернослива. Не знает никакого удержу.
Внезапно из люка вынырнул попугай. Сверкая зелено-голубым оперением и визжа, как бэнши во время пожара, он взмыл в небо и тут же дал залп из своего клоакального орудия. Во все стороны полетели брызги – и не только. Билл поспешно исполнил ацтекское па на два такта и сумел увернуться, однако Супергерой Рик слегка замешкался – то ли спьяну, то ли потому, что был под наркотической мухой, – и в результате схлопотал «подарок» прямо в лоб. Сладкозвучно выбранившись, Рик вытер лицо кончиком шарфа, затем закинул тот на плечо и жестом пригласил попугая приземлиться. Архимед низвергнулся с небес кобальтово- изумрудным вихрем, выпустил газы – будучи попугаем, он страдал попугайной болезнью, – повернул голову и с подозрением уставился на Билла.
– Аууууук! Птицеубийца! Ауук! Истребитель птиц!
– Я с голодухи, – жалобно проскулил Билл. – Откуда мне было знать, что эти вшивые птички – священные? И потом, тебе-то что за дело, попугайское отродье?! – За последнее время Билл изрядно намучился с птицами, а потому не сдержался и раздраженно ткнул в попугая пальцем. Архимед сердито заклекотал и клюнул Билла в палец. Тот взвыл и сунул раненую руку в рот.
– Архимед, веди себя прилично! Ты же знаешь, я могу клонировать тебя в мгновение птичьего ока! Будешь хулиганить, я обзаведусь новым попугаем, уж наверняка – без проблем с кишечником. Так что смотри у меня!
– Аууууук! Архимед хороший! Аууууук! Кому ты нужна, малышка?
– Ну как клонировать такого симпатягу? – проговорил Рик и сочно поцеловал попугая в клюв. – Эй, Билл, шикарная у тебя нога. Где ты ее раздобыл?
Билл поглядел на свое раздвоенное копыто и нахмурился. Ему ни капельки не хотелось пускаться в объяснения по поводу ноги-капризули. Нет уж, увольте! И без того хлопот хватает. Пожалуй, не мешает вспомнить старинную армейскую поговорку: «Сомневаешься – ври напропалую».
– Я бойцовый остолоп, солдат галактической армии. Когда выполнял очень важное задание, попал в радиоактивную бурю. Могу только сказать, что моя нога, как говорится, мутировала.
– Бедняга! Должно быть, тебе пришлось несладко!
– Информация засекречена.
– Разрази меня гром! Какой ты весь из себя таинственный! Еще и солдат в придачу! Последнее, между прочим, как нельзя кстати. Я остался без первого помощника, который подох от венерической цинги. Говорил ведь ему: собираешься отдохнуть в системе Заднедверии – бери с собой сверхпрочные презервативы. Естественно, они не очень удобны, зато с безопасностью никаких проблем. Подумаешь, несколько царапин на члене! По-твоему, он послушался? Как бы не так! Подцепил заразу на Фадесе, и поминай как звали. – Рик с восхищением оглядел мускулистую фигуру Билла. – Сдается мне, ты не прочь записаться в первые помощники. Понимаешь, тут предстоит одно дельце, и я бы не отказался от толкового спутника.
– Извини, друг, но мне сначала надо отыскать девушку по имени Ирма. Она – моя истинная любовь, и лишь найдя ее, я смогу избавиться от этой дохлятины. – Терзаемый жалостью к самому себе, шмыгая носом от скорби, Билл поведал Рику свою печальную историю – с того самого момента, как очутился в госпитале на Костоломии-IV и до похищения Ирмы Рокером по приказу Зевса.
– Ауууукк! Зевс! Зевс! – попугай широко раскрыл глаза, заклекотал от ужаса, наложил приличную кучу на плечо хозяина, замахал крыльями, взлетел и, продолжая истошно клекотать, нырнул в звездолет.
– Что, Зевс любит жаркое из попугаев?
– Да нет. Понимаешь, этот сексуально озабоченный Бог, после того как прикинулся лебедем и набросился на Ирму, поймал и бедного Арчи. Уловил, о чем я толкую? Арчи был в шоке. Однако то дельце, о котором я упомянул, по чистой случайности, как оно, впрочем, всегда и бывает, имеет некоторое отношение к Зевсу. Мне нужно попасть в одну из его берлог.
– То есть, – нахмурив брови, уточнил Билл, – он не здесь, не на вершине Олимпа?
– Какой там Олимп! – расхохотался Рик. – До вершины горы без малого десять тысяч футов. Мы с тобой
