– Так сойдет? – спросил я. – Я пишу номер серии, чтобы это выглядело так, словно вас интересует эта конкретная купюра, – юристы предпочитают точность.
Он почесал в затылке и внимательно прочитал расписку. Потом сверил номер серии в расписке с тем, что значился на купюре у меня в руках, и кивнул. Нам пришлось подождать, пока аптекарь обслужит двоих покупателей, стоявших перед нами в очереди. Когда я подписал расписку, он внимательно прочитал ее, пожал плечами, отошел за стойку и тиснул на нее печать.
Я заплатил ему пару баксов: в конце концов, это я остался в выигрыше. Эксар придвинул ко мне по стеклянной поверхности стойки новенькую, хрустящую двадцатку. У него на глазах я поднял ее к свету и внимательно осмотрел – сначала с одной стороны, потом с другой.
– Нормальная купюра? – спросил он.
– Ага. Поймите меня правильно: я не знаю ни вас, ни ваших денег.
– Конечно. Я сам поступаю так с незнакомыми людьми. – Он сунул мою расписку и мою пятидолларовую купюру в карман и двинулся прочь.
– Эй, – спохватился я. – Вы очень спешите?
– Нет, – он задержался, окинув меня удивленным взглядом. – Не спешу. Но вы получили двадцать за пять. Обмен совершен, и на этом все.
– Ну да, да, совершен. Как насчет чашечки кофе?
Он явно колебался.
– Я угощаю, – заверил я его. – Всегда приятно слегка подзаработать. Пойдемте, хлебнем горяченького.
Вид у него сделался уже не удивленный, а прямо-таки встревоженный.
– Уж не хотите ли вы пойти на попятный? Расписка у меня. Она заверена. Я дал вам двадцать, вы мне пять. Уговор есть уговор.
– Ну разумеется, – подтвердил я, заталкивая его за свободный столик. – Мы договорились, подписали и заверили все печатью. Никто не собирается идти на попятный. Я просто хочу угостить вас чашечкой кофе.
Лицо его просветлело, насколько это было возможно под таким слоем грязи.
– Не кофе. Суп. Я бы съел немного грибного супа.
– Хорошо, хорошо. Суп, кофе, мне все равно. Лично я выпью кофе. – Я сел напротив и принялся смотреть на него. Он склонился над тарелкой и жадно хлебал суп – ложка за ложкой. Классическая иллюстрация безработного, не евшего целый день. Да что там классическая – прямо-таки эталон, тройная дистилляция, хоть ярлык наклеивай. Такому типу полагалось бы валяться в подворотне, прикрывая глаза рукой от света полицейского фонарика, или блевать на помойке с жесточайшего бодуна. Ему не полагалось жить в относительно благопристойном отеле или менять двадцатку на пятерку… черт подери, да ему даже не полагалось есть чего-либо приличного вроде этого грибного супа. Впрочем, все сходилось. Ребята с телевикторин такое любят; уж наверняка они наняли для распродажи своих пончиков самого лучшего, самого дорогого актера. Такого, чтобы он так убедительно изображал бомжа, что люди будут смеяться ему в лицо, когда он предложит им свою сделку. – Кстати, а не хотите ли вы купить чего-нибудь еще?
Он застыл, не донеся ложку до рта, и подозрительно покосился на меня.
– Например, что?
– Ну, не знаю. Может, десятку за полсотни. Или, скажем, сотню за двадцатку?
Эксар призадумался. Я прямо-таки видел, как мысль трепещет на грязном челе. Потом он отвел взгляд и снова взялся за суп.
– Это не сделка, – нерешительно пробормотал он. – Разве это сделка?
– Простите меня великодушно. Мне просто показалось, что спросить стоит. – Я закурил сигарету и принялся ждать. Мой приятель-замарашка покончил с супом, потянулся за бумажной салфеткой и вытер ею губы. Я смотрел внимательно: ни пятнышка грима у рта он не стер, только пару капель супа. По-своему, он был даже изыскан.
– Так вы точно ничего не хотите купить? Я здесь, я никуда не тороплюсь. Мы могли бы обсудить все, что у вас на уме.
Он скатал салфетку в шарик и кинул его в тарелку из-под супа. Тот мгновенно размок. Оказывается, он съел все грибы, а суп оставил.
– Мост Золотые Ворота, – неожиданно произнес он. Я выронил сигарету изо рта.
– Чего?
– Мост Золотые Ворота. Тот, в Сан-Франциско. Его бы я купил. Я бы купил его за… – он поднял взгляд к люминесцентным трубкам под потолком и подумал пару секунд. – Скажем, за сто двадцать пять долларов. Наличными.
– Но почему именно Золотые Ворота? – спросил я, ощущая себя идиот идиотом.
– Потому что я так хочу. Вы спросили меня, чего бы мне еще хотелось купить, – так вот, я хочу это.
– А чем вам не нравится мост Джорджа Вашингтона? Он ведь прямо здесь, в Нью-Йорке, над Гудзон-ривер. И построен совсем недавно. Зачем покупать что-то, расположенное на другом конце света?
Он расплылся в улыбке, словно испытав восторг от моей сообразительности.
– О нет, – возразил он, с силой дергая левым плечом вверх-вниз. Раз, два, три. – Я знаю, чего хочу. Мост Золотые Ворота в Сан-Франциско. За сотню и четвертной сверху. И ни цента больше.
– Стоимость проезда по мосту Джорджа Вашингтона, – не сдавался я, пытаясь выиграть хоть минуту для того, чтобы обдумать все это, – сейчас составляет пятьдесят центов в одну сторону, и движение по нему оживленней некуда. Не знаю, сколько они там берут за проезд по Золотым Воротам, но голову даю на отсечение, вам больше нигде не найти и вполовину такой уличной движухи, как здесь, в Нью-Йорке. А потом еще обслуживание. Золотые Ворота – один из самых длинных мостов в мире, вы замаетесь поддерживать его в порядке. Короче, с какой стороны ни посмотри, с денежной ли, с географической, мост Джорджа Вашингтона – лучший выбор для того, кто хочет купить мост.
– Золотые Ворота, – повторил он, хлопнув по столешнице ладонью, от чего по лицу его пробежала короткая очередь едва заметных судорог. – Я хочу Золотые Ворота и только его. И не тяните резину. Вы хотите продать или нет?
Если бы только у меня была возможность подумать еще немного… Но я понимал, что, если Рикардо что-то там кажется, это заслуживает внимания. Играть так играть.
– Конечно, продаю. Вам виднее, чего вы хотите. Только слушайте: все, что я могу вам продать, – это мою долю в Золотых Воротах, не более того.
Он кивнул.
– Мне нужна расписка. Запишите все это в расписку.
Я записал. И мы вернулись обратно. Аптекарь заверил расписку, кинул печать в ящик под стойкой и повернулся к нам спиной. Эксар отсчитал из толстой пачки купюр шесть двадцаток и пятерку – все как одна новенькие, хрустящие. Потом убрал пачку вместе с моей распиской в карман и снова
