Офицер некоторое время сопротивлялся, и его губы скривились от гнева, потом он отпустил меч.
– Вначале мы зайдем в твой камач, чтобы ты мог надеть что-нибудь поприличнее вместо этих лохмотьев, – громко сказал он.
Язон выпустил его руку и пошел вперед, оглядываясь по сторонам, чтобы не выпустить из вида офицера. Тот спокойно шел сзади, растирая онемевшие пальцы, но тот взгляд, которым он проводил Язона, был полон откровенной ненависти. Язон пожал плечами. Он нажил себе врага, это несомненно. Но ему обязательно надо было сначала попасть в камач.
Путешествие с Шейнином и его племенем было утомительным, но неизбежным. Беспокойства со стороны родственников больше не было. Язон использовал время, упражняясь в жонглерском искусстве и изучая обычаи и культуру кочевников. Они достигли лагеря Темучина и остановились там неделю назад.
Лагерь – не вполне точное определение, так как кочевники рассеивались на многие мили вдоль мелкого грязного ручья, который они называли рекой. Очевидно, это на самом деле была самая большая река их равнин. Так как животные нуждались в траве, каждому племени нужна была большая территория. Настоящий военный лагерь находился в центре, но Язон там еще не был. Он не торопился. Ему хватало материалов и наблюдений для записи и в «предместьях». Пока он не был достаточно уверен в себе, чтобы проникнуть в самое сердце врага, к тому же Темучин однажды видел его, а он производил впечатление человека с хорошей памятью. Теперь кожа Язона была темнее, он использовал специальное средство, чтобы ускорить рост густых усов, свисающих у него до подбородка по обе стороны рта. Тека вставил пробки, чтобы изменить форму носа. И Язон надеялся, что этого будет достаточно. Теперь он задавал себе вопрос, что мог слышать о нем военный вождь?
– Быстро вставайте! – Крикнул он в открытый вход своего камача. – Я иду к Великому Темучину и должен соответственно одеться…
Мета и Гриф смотрели на Язона и офицера, вошедшего следом, и не двигались.
– Побольше шума, – сказал Язон на пиррянском. – Бегайте и делайте вид, что вы взволнованы. Предложите этому элегантному неряхе выпить. Отвлеките от меня его внимание.
Аханк принял напиток, но не спускал с Язона глаз.
– Бери, – сказал Язон, протягивая лютню Грифу, – надень на эту штуку новую струну или сделай вид, что надеваешь, если не сможешь найти запасную. И не проявляй своего характера, когда я толкну тебя. Это часть представления.
Гриф нахмурился, но в остальном вел себя удовлетворительно, когда Язон толкнул его, чтобы он занялся лютней. Язон снял куртку, натер свежей мазью лицо, немного натер и волосы, как того требовали хорошие манеры, затем открыл сейф, порылся в нем, вытащил свою лучшую куртку, одновременно пряча в ладони маленький незаметный предмет.
– Теперь слушайте, – сказал он на пиррянском. – Меня отведут к Темучину. Избежать этого невозможно. Я взял с собой один из детонаторов, а два оставил здесь на самом верху. Как только я уйду, возьмите их. Будьте настороже. Не знаю, как пройдет мое свидание с вождем, но если что-нибудь случится, я буду постоянно держать с вами связь. Могут потребоваться быстрые действия. Держитесь бодрее и не отчаивайтесь. Мы их одолеем.
Надев куртку, он прикрикнул на них на меж-языке:
– Подайте лютню, да побыстрее! Если что-нибудь случится в мое отсутствие, я побью вас обоих.
Он вышел.
Они ехали свободной группой и возможно чисто случайно по обеим сторонам Язона постоянно ехали по два солдата. Что слышал о нем Темучин и почему он хотел его видеть? Предположения были бесполезны. Язон пытался не думать об этом и наблюдать за окружающей обстановкой, но мысли все равно возвращались к этому.
Послеполуденное солнце стояло низко над камачами, когда они приблизились к военному лагерю. Здесь не было стад, а шатры стояли аккуратными рядами. Со всех сторон видны были войска. Широкая улица оканчивалась очень большим черным камачем, окруженным рядами копьеносцев. Язон не нуждался в наличии герба, чтобы понять, чей это камач. Он слез со своего морона, взял под мышку лютню и пошел за офицером, стараясь, чтобы его походка выглядела гордой, но не надменной.
Аханк пошел вперед, чтобы сообщить о прибытии Язона. Как только он ушел, Язон сунул детонатор в рот и языком придвинул его на место. Он укрепился как раз над верхним правым коренным зубом и включился автоматически под действием слюны.
– Проба… проба… вы меня слышите? – Осторожно прошептал он.
Миниатюрный передатчик мог транслировать голос в диапазоне от шепота до крика.
– Слышим громко и отчетливо, – прозвучал в его ушах голос Меты. Слышать его мог только Язон. Колебания сообщались зубу, оттуда костям черепа и далее воспринимались перепонками.
– Иди вперед! – Крикнул Аханк, грубо оборвав радиопереговоры и схватив Язона за руку.
Язон высвободил руку, вошел и остановился перед человеком в кресле с высокой спинкой. Темучин отвернулся, разговаривая с двумя своими офицерами и это было к лучшему, так как Язон не мог сдержать удивления при виде трона вождя. Это было тракторное сидение, поддерживаемое стволами безоткатных орудий. Со стволов свисали связки человеческих пальцев: от некоторых остались лишь кости, на других висели лохмотья черного мяса. Темучин – убийца пришельцев и здесь была его добыча.
Темучин повернулся, когда Язон подошел поближе и посмотрел на него холодным, лишенным выражения взглядом. Язон поклонился, больше из желания избежать его взгляда, чем стремясь показаться почтительным. Узнал ли его Темучин? Внезапно пробки в носу и отросшие усы показались ему слишком слабой маскировкой. Нужно было сделать больше. Темучин видел его в этот раз совсем близко. Конечно, он узнает его. Язон медленно выпрямился: холодный взгляд вождя по-прежнему был устремлен на него. Язон знал, что он должен стоять спокойно; Темучин должен заговорить первым. Но правильно ли это? Так поступил бы Язон – заставил противника раскрыть карты. Но разве этого ожидают от странствующего жонглера? Жонглер должен испытывать трепет.
– Ты послал за мной, великий Темучин. Я горд этой честью. – Он вновь поклонился. – Ты хочешь, чтобы я пел для тебя?
– Нет, – холодно сказал Темучин.
Язон придал лицу выражение изумления.
– Не нужно песен? Но тогда чего же великий вождь племен хочет от бедного жонглера-странника?
Темучин одарил его враждебным взглядом. Язон задал себе вопрос, насколько эта враждебность была истинной, а насколько усвоенной манерой поведения, чтобы держать в страхе туземцев. – Информация, – сказал Темучин, и в этот момент во рту Язона ожил приемник и голос Меты произнес:
– Язон, тревога. Вооруженные люди снаружи приказывают нам выйти, иначе, они говорят, что убьют нас.
– Обязанность жонглера – рассказывать и учить. Что ты хочешь знать? – И прошептал: – Не используйте пистолеты. Сопротивляйтесь, я попытаюсь помочь.
– Что это? – Угрожающе наклонился к нему Темучин. – Что ты шепчешь?
– Ничего. Это просто, – черт побери, как сказать на меж-языке «нервное состояние», – это жонглерская привычка. Мы про себя повторяем слова песен, чтобы не забыть их. Темучин откинулся на спинку, на лбу его обозначилась резкая морщина. Ему явно не понравилось поведение Язона на аудиенции. Не понравилось оно и самому Язону. Но как же помочь Мете и Грифу?
– Они ворвались! – Прошептал ее кричащий голос.
– Расскажи мне о племени пиррян, – сказал Темучин.
Язон покрылся потом. У Темучина должен быть шпион в племени или Шейнин добровольно рассказал ему об этом. А семья убитого, видимо решила отомстить, поскольку Язона не было в лагере.
– Пирряне это просто другое племя. Зачем тебе знать о них?
– Что? – Темучин вскочил на ноги, схватившись за меч. – Ты осмеливаешься задавать мне вопросы?
– Язон!
– Нет, подожди, – Язон чувствовал, как испарина превратилась в крупные капли пота на его смазанном лице. – Что ты хочешь знать о них? Вот что я хотел спросить.
– Их много… У них мечи и щиты… Они все напали на Грифа…
