Я торопливо продолжил:
– Госпожа Лостра достигла брачного возраста. Она женщина страстная и любвеобильная. Разумно было бы поскорее подыскать ей мужа.
– Без сомнения. Ты можешь предложить кого-нибудь? – сухо спросил он.
Я кивнул:
– Да, один человек действительно добивается ее руки.
– Один человек, Таита? Ты, наверное, хотел сказать «еще один человек», не так ли? Я знаю по крайней мере шестерых, включая номарха Асуана и правителя Лота, которые также обращались ко мне с подобными предложениями.
– Я действительно хотел сказать: «еще один». Но на этот раз он нравится госпоже Лостре. Если помните, номарха Асуана она обозвала жирной жабой, а правителя Лота – старым сварливым козлом.
– Мне все равно, понравится он моей дочери или нет. – Вельможа Интеф потряс головой, улыбнулся и погладил меня по щеке, чтобы подбодрить. – Ну, продолжай, Таита, каково же имя сохнущего от любви молодца, который окажет мне честь, став моим зятем, и получит самое богатое приданое в Египте? – Я уже собрался с духом, чтобы назвать его, но вельможа Интеф остановил меня: – Нет, подожди, я сам отгадаю.
Его улыбка превратилась в хитрую лисью усмешку, которую я знал слишком хорошо. Я понял, что он просто играет со мной.
– Чтобы понравиться Лостре, он должен быть молодым и красивым. – Он притворился, будто раздумывает, кто бы это мог быть. – А чтобы ты вступился за него, он должен быть твоим другом или подопечным. Кроме того, этому страстному влюбленному, наверное, представилась возможность признаться Лостре в своей любви и уговорить тебя вступиться за него. У кого нашлось для этого место и время, как ты думаешь? А может, это произошло в полночь, в храме Хапи?! Я на правильном пути, а, Таита?
Я почувствовал, что бледнею. Откуда ему известно так много? Его рука скользнула вокруг моей шеи и погладила затылок – так часто начинались любовные ласки, – и он снова поцеловал меня.
– Я вижу по твоему лицу, что мои догадки близки к цели. – Он взял локон моих волос и слегка потянул. – Теперь остается только отгадать имя смелого влюбленного. Может, это Дакка? Нет-нет. Нет, Дакка не настолько глуп. Он не станет будить мой гнев. – Потянул за волосы сильнее, пока не увидел слезы на моих глазах. – Может, это Крат? Он красив и глуп и способен на риск. – Потянул еще сильнее, и я почувствовал, как локон с треском оторвался и остался в его руке. Я проглотил стон. – Отвечай, мой дорогой, это Крат? – Он сунул мое лицо в колени.
– Нет, мой господин, – с болью прошептал я. Без всякого удивления я увидел, что он готов к любви. Он прижал мое лицо сильнее, не выпуская волос.
– Это не Крат? – Он прикинулся озадаченным. – Если это не Крат, тогда я ума не приложу, у кого хватило наглости так оскорбить меня. Какой глупец посмел приставать к девственной дочери великого визиря Верхнего Египта? – Вдруг он резко повысил голос: – Расфер!
Голова моя лежала у него на коленях, и сквозь слезы я увидел, как Расфер приближается к нам. В зверинце фараона на острове Элефантина у Асуана есть огромный черный медведь, который был доставлен торговым караваном с Востока много лет назад. Этот злобный, покрытый шрамами зверь напоминал мне начальника охраны вельможи Интефа. Оба имели одинаковые огромные бесформенные тела и могли раздавить человека в своих лапах. Однако морда у зверя была намного приятнее, и вел он себя гораздо дружелюбнее Расфера.
Я увидел, как Расфер рысью приближается к нам с удивительной для такого грузного человека быстротой. Его огромный живот мерно раскачивался над толстыми ногами. Мне почудилось, будто я перенесся в те далекие года, когда меня лишили мужского достоинства.
Все казалось настолько знакомым, словно мне опять нужно было пережить тот ужасный день. Каждая мелочь происшедшего до сих пор настолько ясно стояла в моей памяти, что я чуть не закричал. Действующие лица той давнишней трагедии были те же: вельможа Интеф, это животное Расфер и я. Только девушки не было.
Ее звали Алида. Ей было столько же лет, сколько и мне. Шестнадцать – нежный возраст невинности. Она была рабыней, как и я. Теперь я вспоминаю ее красавицей, но, вероятно, память обманывает меня. Если бы она действительно была красива, ее не послали бы работать на кухню – она оказалась бы в гареме какого-нибудь вельможи. Одно я помню точно: кожа ее, теплая и мягкая, напоминала полированный янтарь. Я никогда не смогу испытать что-либо подобное. В нашем несчастье мы нашли покой и глубокое умиротворение друг в друге. Я так и не узнал, кто предал нас. Обычно я не мстителен, но до сих пор мне снится иногда, как я нахожу того, кто выдал нас вельможе Интефу.
В то время я был фаворитом вельможи Интефа, его любимчиком. Когда моя неверность обнаружилась, это нанесло такой удар его самолюбию, что он был на грани безумия.
Расфер пришел за нами. Он приволок нас в покои вельможи за шиворот, как котят. Он раздел нас донага перед вельможей Интефом, который, как и сейчас, сидел, скрестив ноги, на полу. Расфер связал руки и ноги Алиды грубым ремнем. Она побледнела и вся дрожала, но еще не плакала. В тот момент я любил ее и восхищался ее мужеством сильнее, чем когда бы то ни было.
Вельможа Интеф кивком подозвал меня и приказал сесть перед ним на колени. Потом взял меня за волосы и влюбленно спросил:
– Ты любишь меня, Таита?
И я ответил ему то ли от страха, то ли пытаясь спасти Алиду от мучений:
– Да, мой господин, я люблю вас.
– А ты еще кого-нибудь любишь, Таита? – спросил он мягким, шелковым голосом.
И я – трус и предатель – сказал:
– Нет, мой господин, я люблю только вас.
И тогда Алида заплакала.
Это были самые страшные звуки, какие мне когда-либо доводилось слышать. Вельможа Интеф приказал Расферу:
– Тащи шлюху сюда. Положи ее так, чтобы они хорошо видели друг друга. Таита должен увидеть все, что ты с ней сделаешь.
Расфер, ухмыляясь, бросил девушку передо мной. Господин чуть повысил голос:
– Хорошо, Расфер, можешь начинать.
Расфер набросил петлю из плетеного ремня на лоб Алиды. Петля легла на ее волосы, подобно головной повязке женщин-бедуинов. Встав позади девушки, Расфер просунул в петлю толстую дубинку из древесины оливы и повернул ее. Ремень крепко прижался к гладкой, чистой коже. Потом узелки грубого ремня впились в кожу Алиды, и лицо ее скривилось от боли.
– Помедленнее, Расфер, – попросил вельможа. – У нас еще все впереди.
Дубинка казалась детской игрушкой в огромных волосатых лапах Расфера. Он медленно и осторожно, по четверти оборота, поворачивал ее. Узелки впивались все глубже.
