Военный также ехал в сопровождении своего слуги, который с интересом посматривал на служанку и нагло подмигивал девушке, если встречался с ней взглядом. У служанки при этом щёки покрывались ярким румянцем, и она с притворным возмущением посматривала на серьёзную хозяйку. Дама всё замечала, но упорно хранила молчание, соблюдая светские приличия, при которых представительница слабого пола не начинала первой разговор с незнакомыми мужчинами.
А офицер как будто и не замечал перед собой двух пассажирок и на протяжении долгого пути больше осматривал места, которые они проезжали. Во время коротких остановок на постоялых дворах или в деревнях, где кучер менял лошадей, офицер постоянно с кем-то разговаривал, включая холопов, по-прежнему игнорируя своих соседок по экипажу. Такое поведение офицера возмущало даму и как женщину, на которую не обращают внимания, и как пани, которая не опускается так низко, чтобы просто болтать с дворовыми слугами.
Стояла жаркая летняя погода, и после полудня стало настолько душно, что кучер останавливал экипаж чаще, чтобы пассажиры и лошади могли немного отдохнуть в тени деревьев. На одной из таких остановок Костюшко, чтобы хоть как-то нарушить молчаливую поездку, наконец-то галантно представился даме и обратился к ней с вопросом:
— Не подскажет ли мне любезная пани, где можно остановиться в Варшаве для отдыха?
Женщина, довольная тем, что теперь она сможет поговорить с этим неразговорчивым офицером, повернулась к нему и неожиданно мило улыбнулась.
— Вам следует остановиться в центре города, — пояснила она. — Рядом с ратушей лучшая гостиница в Варшаве.
Впоследствии, уже в дороге, Костюшко «разговорился» и задал ещё пару вопросов, и дама с именем покойной российской императрицы Елизаветы с большим удовольствием посвятила его во все последние светские новости. Она так увлеклась рассказами, что Тадеуш почти не спрашивал её, а лишь всё время слушал. Казалось, что пани Елизавета «накапливала» всю дорогу темы для своего монолога, и теперь её невозможно было остановить.
— А вы, наверно, давно не были в Польше? — наконец-то спросила и сама пани Елизавета офицера, заинтригованная его формой и вопросами, которые Тадеуш успел ей задать.
— Давно... Около восьми лет, — глубоко вздохнув, коротко ответил офицер.
— Да что вы говорите! — в восторге воскликнула дама, заинтригованная ещё больше. — И далеко вы служили?
— Далеко. В Америке, — опять сократил Костюшко своё повествование о службе в Континентальной армии до минимума.
Пани поняла, что Костюшко не намерен подробно рассказать ей о своих подвигах. Это её немного огорчило, но не смутило. Она решила продолжить монолог и посвятить генерала во все события последних лет, которые ей были известны и которые, как ей казалось, были бы интересны и сидящему напротив её офицеру.
А Костюшко действительно было интересно послушать эту светскую сплетницу. Пани Елизавета подробно с возмущением рассказала ему о том, что польские шляхтичи в последнее время теряют свою гордость и достоинство: они начинают заниматься торговлей, беря пример с некоторых ясновельможных господ. Да и чему здесь удивляться, когда сам польский король основал в Бельведере под Варшавой фабрику фаянса. Разве король может этим заниматься?..
Но Костюшко, вслушиваясь в возмущённые нотки попутчицы, сделал для себя определённые выводы. По-видимому, мирное время, в котором жила Речь Посполитая, принесло много положительного и нового, о чём там, за океаном, Костюшко не было известно. Король, как понял Костюшко из потока слов пани Елизаветы, серьёзно взялся за решение в своём государстве не только экономических вопросов, но и за вопросы улучшения самоуправления городов. По его указаниям в городах Речи Посполитой назначались комиссии хорошего порядка (boni ordinis) в лице воеводы или старосты с местной шляхтой. Главной задачей этих должностных лиц было обустройство городского хозяйства. Контроль за доходами и долгами, составление местных предписаний для организации безопасности и внутреннего порядка, обустройство благотворительных учреждений и школ, а также иные вопросы в жизни как больших городов, так и небольших городских поселений — это лишь краткий перечень той организационной работы, которую проводили подобные комиссии. Они добивались поступления денег в казну города и способствовали развитию в нём деловой жизни. К этой работе привлекались скарбовые комиссии, поддерживалось развитие ремёсел, торговли и промышленности.
Не доехав до Варшавы, пани Елизавета со служанкой навсегда покинула неразговорчивого генерала. Вместо неё на одной из остановок в экипаж сел ксёндз, который, в отличие от прежних пассажиров, предпочитал больше сидеть и читать, а не разговаривать. В руках он держал какой-то журнал, периодически перелистывая его страницы.
Заметив, что Костюшко внимательно присматривается к журналу, ксёндз спросил:
— Интересуетесь?
— Давно не был на родине. Мне всё интересно, — пояснил Тадеуш.
— Пётр Свитковский, — представился священнослужитель генералу.
— Тадеуш Бонавентура Костюшко, — в ответ назвал своё полное имя генерал.
Пётр Свитковский напряжённо наморщил лоб: где-то он слышал это имя, но не мог сразу вспомнить. Ксёндз протянул Костюшко журнал.
— Дорога дальняя, возьмите и почитайте, — предложил он попутчику. — Я думаю, что содержание моей статьи в этом журнале вам будет также полезно для размышления о настоящем и будущем нашей родины.
Заинтригованный, Костюшко взял журнал и прочёл название: «Политический и исторический мемуар». Полистав для начала страницы, он нашёл статью Свитковского и внимательно прочитал её. Статья была посвящена некоторым вопросам о причинах падения Речи Посполитой,
