На закате, плотно поужинав, запив все дела дня эльфийским вином, я, слегка под мухой, садилась в самоходку Тиззея, обняв опешевшего от такого приветствия актера и смачно чмокнув последнего в раскрытые для вопроса губы. Под хохот эльфийки, крикнув ей, пока Олди и, положив отяжелевшую голову на колени актера, мы тронулись в обратный путь.
Как я добралась до кроватки, память умалчивает, но мое пробуждение было, как ни странно, довольно легким. Похмелья не было, голова не кружилась, настроение не хмурилось, совесть молчала. Подумаешь, чмокнула парня и уснула на его коленках. Подумаешь, немного расслабилась. Не на столе же стриптиз танцевала.
Эээ, танцевала, танцевала, что мне напоминает слово танцевала. Громкий мой голос заставил подскочить не одну эльфийку, но подруга явиться на мой вопль не спешила.
— Калиночка, — уже по-тихому позвала я.
Виновато склоненная фигурка дриады появилась, казалось бы, ниоткуда.
— Виолетта, я пойму, если ты больше совсем не захочешь меня видеть.
Мелкие слезинки скатывались по алеющим щечкам. Личико сморщилось, напоминая печеное яблочко. Калинка старилась на глазах. Какие они все-таки впечатлительные особы, эти дриады. Не мудрено, что их так мало осталось. Пожалуй, пора срочно прекратить её самобичевание.
— Кто тебе сказал, ну кто тебе сказал, кто придумал, что тебя я не люблю, — пропела я строчки одной старенькой песенки, но она уж очень подошла к нашему случаю и, заодно, заставила дюже впечатлительную подруженьку приоткрыть в удивлении ротик и перестать трястись, как осиновый лист, — Я, Калиночка, может и та еще сумасбродка, но друзьями по пустякам не раскидываюсь, особенно, лучшими подругами.
Румянец на лице Калинки снова расцвел пышным цветом, но уже от радости. Улыбнулась и я. Невозможно находиться рядом с этими бесхитростными созданиями и не научиться радоваться любым мелочам. Почему эльфы, живущие так близко от дриад, такие зажатые и холодные буки?
— Знаешь, моя хорошая, — продолжила я, — Мне просто интересно услышать от тебя все доводы, что роились в твоем сознании, когда я совершала заплывы и забеги, пытаясь сбросить лишние кило. И уверенна, что они у тебя есть и неоспоримые, потому, что врать и лукавить ты не умеешь совсем. Просто утоли мое любопытство и раскрой мне секрет моей невосприимчивости к эльфийской магии.
Подумав несколько секунд и собравшись с мыслями и чувствами, Калинка перешла к повествованию.
— Провести обряд над нераспакованной от дремлящих в ней сил альвы? Я не хочу умереть в расцвете лет. Сначала тебе надо познать и принять твой Дар, потом развить и приумножить. Хотя есть один способ не дожидаться этого момента, но он труднее и крайне утомителен. И еще. Сделав тебя стройной без длительных тяжелых тренировок, я лишилась бы возможности дать оценить ту планку, которую ты сама себе поставила и запомнить тот труд, что ты в себя вложила, чтобы впредь неповадно было.
— Ясненько. Так что за способ, крайне утомительный и трудный? — конечно же, напомнила я.
— Ну, — замялась Калинка и, подбадриваемая моими сосредоточенными взглядами, продолжила, — Нужно станцевать.
— Всего-то! Я уже неплохо справляюсь и танцы придворные подучила.
Зеленые волосы дриады последовали за энергичным поворотами головы. Им в такт последовали и изящные ладошки.
— Нет, нет, нет. Ты не так поняла. Нужно будет станцевать на Священной поляне в кругу дриад и танцы продлятся всю ночь, до восхода солнца.
Вот и пожалеешь здесь, что в силу своей комплекции и в связи с ней же, своей закомплексованности, я ни разу не была заядлой тусовщицей, коротающей свои выходные, зависая в клубах ночи напролет. В то же время наступил момент, когда стоит опробовать нечто новенькое на своем теле, так сказать, на деле. И у меня возник только один вопрос:
— И как я туда попаду?
— Ты спасла одну из нас, со мной связана узами, трава Священной поляны у твоих ног. Но выдержишь ли ты? Если разомкнешь круг, то больше туда не вернешься.
— Глаза боятся, ноги пляшут, — перефразировала я пословицу, — Лучше сделать и жалеть потом об этом, чем не сделать и жалеть, — как всегда закончила песней.
— Это твое твердое решение?
— Да, твердое.
— Тогда, будь готова сегодня к закату.
— Я буду готова, не сомневайся, подруженька.
Первую половину дня я провела в компании моего куратора, который странно как-то на меня поглядывал и все больше отмалчивался. Видно припоминал мой вчерашний, пьяный поцелуй.
Да так серьезно он воспринял этот невинный жест винных паров, что не пошутить над ним было бы просто кощунством и я призналась ему. Ооо, моей речи и великолепной игре обзавидывались бы все акулы театральных подмосток.
— Что уж ходить вокруг, да около- начала я свой монолог, мастерски прикладывая тонкий платочек, ловко вытащенный из нагрудного кармана Тиззея к глазам и глядя умильным взором на предмет, якобы, моего обожания. — Я люблю тебя. Полюбила едва только увидела и буду бороться за свое счастье до победного конца.
— Какого конца? — поперхнулся актер.
— Победного! — повторила я. И, пользуясь моментом, накрыла губы не успевшего среагировать на мои слова и действия Тиззея.
Мне хотелось слегка подразнить этого гордого, самодовольного самца но, уже внезапно для меня, Тиззей ответил, ласково очертив кончиком языка мои губы. Поцелуй захватил обоих, рождая феерверк послевкусия. Яркий и неожиданный, самый первый в моей жизни.
А после Тиззей просто ушел, не торопясь, но и не оглядываясь, заставляя задуматься, а стоит ли шутить такими вещами, как любовь?
Вторую половину дня, едва перекусив фруктами в обед и отказавшись от ужина, я честно пыталась приготовиться к танцам, но в голове моей так и крутились утренние картинки.
— В итоге, уходя на поляну с Калинкой, прошептала:
— Мне бы только день простоять, да ночь продержаться. Русские богатыри смогли, так не посрамлю ж и я земли русской, меня взрастившей. А Тиззей, а что Тиззей, вот возьму, да и влюблюсь по- настоящему, парень-то хороший, чего добру пропадать! В памяти возникла волна, упрямо бьющая в утес, стоящий на ее пути. Раз за разом била она о каменную грудь, взбивая белые буруны, яростно гоня свои воды, но напрасно, утес оставался неприступным. Но вот ярость утихла и разбившись, она обтекла гордеца с двух сторон. Спасибо, бабушка, за науку. Я запомню урок. Я буду напористой, огибая любые скалы. Последние лучи солнца окрасился небосвод багрянцем, словно благославляя мои решения.
Глава 6 БУДЬ ПОЛНОВОДНОЙ, ЗА ПЕРВОЙ ВОЛНОЙ ПОСЛЕДУЮТ ДРУГИЕ
ТИЗЗЕЙ.
Девчонка с ним играла. Играла, как с домашней зверушкой. И это сбивало с толка. Кто она — безродная попаданка, без связей, родни и денег, даже лишенная привлекательной внешности. Толстая дурнушка, посмевшая бросить вызов ему, любимцу женщин и покорителю девичьих сердец. Да что она о себе возомнила! И этот поцелуй и это признание… Да что вообще все это означает?
Но
