ВИОЛЕТТА.
Зеркало отразило красивую стройную девушку в изысканном платье. Глаза цвета морской волны ярко блестели от предвкушения. Рядом с ней появилась фигура любимого, бережно приобнявшего ее за плечи.
— Ты готова? Может быть передумаешь и останешься дома? У нас хватит сильных магов, чтобы обезвредить Олдариндардру.
— Я не сомневаюсь, что вы прекрасно справитесь и без меня, но она очень сильный маг и кто-то из эльфов может пострадать, а я отвлеку ее внимание. Ты же знаешь, она ничего не сможет противопоставить Альву, мне ничего не грозит. К тому же она чувствует себя в безопасности и не подумает о нападении. Все будет хорошо, не волнуйся за меня.
— Я всегда буду за тебя волноваться, мне спокойно только если ты рядом со мной, еще лучше если ты в моих объятьях.
— Это, бесспорно, самое хорошее место на земле, но я же не могу оставаться в нем навечно.
— Жаль, это было бы идеальным вариантом для нас обоих.
Мой актер театрально вздохнул и прижал к себе в опьяняющем поцелуе. Разве могла я отказать в такой настойчивой просьбе?
Спустя несколько минут нам пришлось оторваться друг от друга. С жаром выдохнула любимому прямо в губы:
— Пусти меня, медведь, ты помнешь мне все платье! Я так долго входила в образ!
Тиззей нехотя отступил от меня на шаг, разжимая руки. Я, воспользовавшись этим, подбежала к дверям, сама опасаясь передумать и вернуться. Но дело есть дело и пора бы поставить в нем жирную точку. Ведь через несколько дней я отправлюсь на учебу в магическую Академию и покину Лесной Удел на неопределенное время. Преступления Олдариндардры должны быть отомщены, а она понести наказание. Ей грозили запечатывание способностей и пожизненная тюрьма. Наказание очень и очень суровое, но оно соответствовало всем ее приступлениям и убийствам.
Мне в спину понеслись слова, не желающего меня отпускать Тиззея:
— Постой, проказница! Скажи хоть кто такой медведь?
— Вернусь и все расскажу! — крикнула я набирая скорость.
План был простым. Я посещаю Олдариндардру под видом счастливой невесты и победительницы Отбора, с целью похвастаться победой и заказать себе свадебное платье. Потом пленяю ее водяным арканом, создавать который я училась несколько дней, используя в качестве жертв Адриана, Тиззея, людей из тайной канцелярии Короля и даже Калинку, потому, что она являлась представительницей женского пола. Плененную Олдариндардру забирали служители канцелярии и дело было закрыто. Дальнейшая работа предстояла чиновникам, ведь обезвредив гидру следовало отсечь и все ее головы. Вряд ли все свои черные делишки она смогла бы проворачивать сама. Нет, все злодеяния она вершила чужими руками, оставаясь вне подозрений, имея на все железное алиби.
Утро предстоящей поездки выдалось солнечным и теплым. Но чувтво ответственности, возложенной на меня миссии, и жалость к бывшей подруге, с которой я не могла бороться, портили мне всю картину и мешали им насладиться. Я не испытывала жалость к убийце, нет, я испытывала сострадане к живому существу, которое больше никогда не увидит солнца и не почувствует свежего ветра на своих щеках. Отныне ее жизнь будет протекать в четырех стенах комфортного подвала. Я была там всего лишь день, представленный мне ее приспешниками как десять. Все они уже были арестованы и давали показания. Мне хватило этого помежутка времени, чтобы оказаться в невминяемом состоянии. Что говорить о всей последующей жизни Олдариндардры?!
Подьезжая к селению, я сбросила с себя все хмурые мысли и натянув счастливую улыбку на лицо, отправилась выполнять задание.
Олди встретила меня, как всегда, в дверях своего дома, радушно улыбнулась и пригласила в дом на чашку чая. На этот раз чай мы пили из ценного фарфора, что она хранила закрытым за стеклянной витриной. И я поняла, что она обо всем уже знает. Прекратив изображать из себя счастливую идиотку, я только и спросила:
— Тебе не жалко всех тех, кого ты положила на алтарь своей борьбы за власть?
— Я всегда знала, что мои интриги плохо для меня закончатся и была готова к завершению уже давно. Может все задуманное мной и получилось бы, но явно не принесло бы удовлетворения. Моя душа умерла в тот день, как Он сказал мне что любит другую. Быть сильной, быть гордой, не опозорить имя, которое я ношу, вот все что от меня требовали Он и моя семья. Если я не вопила о своей боли на каждом перекрестке, это не значит, что я бездушная тварь. Все, что мне осталось с тех пор — это гордость и я завтавила себя жить, чтобы насладиться Его болью, Его потерями. Заставить испытать то же, что испытывала я. И уничтожила Его любовь, точно так же, как Он растоптал мою. Вот были сладкие моменты триумфа. Все остальное — трепыхание моего духовно мертвого тела, в попытках примириться с мыслью, что все это было напрасно. Этот красивый человек просто не способен любить. Недолго Он горевал по любимой жене, забыв ее так же скоро, как и меня. Его окружили другие молодые тела и смазливые мордашки и тут до меня дошло. Не я монстр, а Он. Следует убрать с дороги именно Его и может быть, когда Его не станет, моя душа возрадится и будет способна к жизни.
Но на моем пути встала ты. Свалилась, как снег на голову. Мне следовало устранить тебя сразу, но ты мне понравилась. Впервые меня заинтересовала жизнь кого-то другого, а не моя месть. Я наблюдала за тобой и смеялась над твоими шутками и проделками. Берегла тебя, упиваясь той жизнью, что ты несла в себе. Эта моя ошибка, но я о ней не жалею. Пусть. Ты стала моим солнечным зайчиком на этом сером безрадостном пути. Ты же понимаешь, что я не дам себя запереть в душном вонючем подвале, не меня, не Королеву, пусть даже и бывшую. Тот чай, что мы сейчас с тобой пьем, вызовет у Альвы толькое легкое недомогание, я же буду мертва через несколько минут. Могу я попросить тебя об одолжении?
Шокированная услышанным, я только и смогла кивнуть, с ужасом уставившись на чашку в ее руке.
— Я не хочу, чтобы мой фарфор попал в руки людей, не способных его оценить. Передай всю мою коллекцию в музей. Пусть знающие эльфы любуются им когда им
