В поверьях сербов, болгар и румын вампир принимает облик животного, которое перескочило через его тело перед погребением, — кошки, собаки, курицы, реже — коровы, белого коня, ягненка, жабы и др., но к родственникам он приходит в облике человека. Крестьяне Киевской губернии полагали, что вампир может оборачиваться мышью или ящерицей и покидать свою могилу через маленькое отверстие. Но, как правило, вампир показывается под видом птицы, волка, а в поздних верованиях — летучей мыши. Все три образа заимствованы: птица — у ведьмы, волк — у оборотня, летучая мышь — у самой летучей мыши, которую сочли вампиром.
Крылатость и умение летать были присущи кровососам древности (Лилит, цзян ши, индийские и греческие призраки, стрига), поэтому мы можем допустить, что вампир унаследовал их оттуда транзитом через ведьму. Поляки, по свидетельству Ржачински, представляли женщину-упыря крылатой или покрытой перьями. Русские упыри летали по воздуху, а украинские даже перевозили на себе ведьм на шабаш. Болгарские нави (наваци) описываются в виде огромных голых птиц. Они летают по ночам в бурю и дождь, «на злых ветрах», пищат и кричат, сосут кровь беременных женщин и детей.
Стржига. Современная интерпретация.
Силезцы вслед за греками и римлянами совместили стригу (стржигу) с совой, которая обитает в темных лесах, убивает одиноких путников, высасывает их кровь и поедает внутренности.
Устойчивость ассоциации «вампир — птица» доказывает наличие ряда летающих кровососов у других народов мира. Особенно славятся ими Филиппины и Малайзия. Здешняя колдунья асванг (мананангал) в обличье крупной птицы садится на крышу дома и высовывает язык с острым концом. Им она прокалывает яремную вену жертвы, а кровь высасывает через трубчатые полости языка. Демон женского рода лангсуяр, пьющий кровь у детей, умеет перелетать с дерева на дерево. Злой дух пенанг-галан, представляющий собой отделенную от тела женскую голову со свисающими внутренностями, перелетает от дома к дому, издает высокие резкие звуки, пытается подобраться к новорожденному ребенку и его матери, чтобы высосать их кровь.
Оборотень и вампир. Иллюстрация И. Стефановича к «Сербской мифологии» (2010). Тень волка-оборотня похожа на человека, вампир не отбрасывает тени. Но эти правила действуют не всегда.
Восточноевропейский волк-оборотень, размножившись, приобрел кучу наименований, часть из которых была присвоена вампиру. Настоящие волки (или овладевший их телом демон) редко пьют кровь, но кто этим занимается — оборотень в своей волчьей ипостаси или вампир, обернувшийся волком, — определить невозможно. Приведу далеко не полный список имен восточноевропейских оборотней, схожих с вампирами: волколак, варколак, вовкулак, вриколак, вирколак, виколак, вуколак, вукодлак, вурвулак. Неудивительно, что А.С. Пушкин ввел в обиход свой вариант для обозначения упыря — вурдалак (искаженное сербохорватское «вукодлак»). Сербы называют вукодлаком именно вампира, а болгары под волколаком понимают и вампира, и человека — оборотня. Поскольку большинство украинских упырей начальствуют над ведьмами, а не рыщут в поисках крови, здешний кровопийца вовкулак, атакующий скотину, обернувшись волком, собакой или кошкой, может считаться оборотнем.
А вот занимающийся тем же самым румынский приколич уже относится к «роду упыря» (Потебня), поскольку в Румынии много кровососов.
На первый взгляд имеется одна черта, позволяющая отличить вампира от оборотня. Вампир лежит в гробу, оборотень живет в деревне. В связи с этим у славян даже возникло поверье, что человек, который при жизни был оборотнем, после смерти станет вампиром. Но поскольку вампира извлекли из могилы и отправили в мир, а оборотню продлили жизнь за гробом, из которого он тоже может вылезать, путаница возобновилась с удвоенной силой. Саммерс, исследуя этимологию греческого слова vrykolakas, выяснил, что в древности им обозначали оборотня, позднее — вампира, а новые греки называют так воскресший труп. В общем, как гласит украинское поверье, волколак сожительствует с ведьмой, и у них рождается упырь. Чтобы не вникать в эту генеалогию (хватит с нас гибрида зомби с привидением!), забудем о вампире в обличье животного.
Чем еще занимается вампир, кроме сосания крови? Восточнославянские упыри едят человечье мясо. Эту черточку они унаследовали у «ходячего» покойника или у кого-нибудь из древних людоедов. На Руси великаны не водились, но в Западной Европе они потребляли не только мясо, но и кровь (по Афанасьеву, скандинавский йотун — это «пожиратель», а турс — «опивала»). Питием детской крови изредка занимался гуль — персонаж доисламского фольклора, пожиравший трупы. Гагаузский кровопийца обур, или хобур (от турецкого слова «обжора»), обязан своим происхождением именно гулю.
С легкой руки Гесиода в число кровососов, нападающих на ратников, включили саму Смерть. Эту репутацию она сохранила за собой и на Руси. В тексте лубочной картины Аника дразнит ее бабою: «Что ты за баба, что за пьяница (намек на высасывание крови)! Аз тебя не боюсь и кривой твоей косы и оружия твоего не страшусь». В русской быличке к мужику, нашедшему деньги на кладбище, является Смерть и требует вернуть их: «Отдай мои деньги, а не то я тебя съем!» Но деньги уплачены попу за похороны жены. «Смерть схватила мужика и понесла на кладбище к яме и там начала грызть его. Тотчас сбежалось к ней много других (!) смертей, и все набросились на мужика и ну грызть его» (ср. с кладбищенским пожиранием трупа в новелле Э.Т.А. Гофмана «Вампиризм», 1821).
Гуль. Современная интерпретация.
Умерший саамский колдун приходит на дом к двум своим дочерям, съедает поданное ему угощение, а потом и самих хозяек. Петрухин называет его равком, «саамским вампиром», но, по верному замечанию Михайловой, вампиры не питаются тем, что едят люди. А вот у коми упыри выслеживают пьяниц и втихаря сосут у них кровь.
Аналог саамского равна — греческий vrykolakas, худой, истощенный, изнемогающий от голода. Он не гнушается ни яйцами, ни домашней птицей. Его коллега с Кипра sarkomenos — законченный каннибал, его имя означает «объевшийся плотью». Саммерс, поведавший об этих монстрах, при всей своей неразборчивости не решился назвать их «настоящими вампирами». Оно и понятно: людоедство — не вампирская привилегия.
С питием крови конкурируют удушение человека, его придавливание по ночам и вызывание у него болезней. Эти свойства глубоко укоренены и в устной традиции, и в письменных источниках. О давлении на грудь и остановке дыхания жертвы писал Фромбальд, о жалобах на одышку, лихорадку и ломоту в конечностях — Глазер,
