В общем, аббату «научная» составляющая гипотезы Свитена не казалась труднообъяснимой. Впоследствии к рассуждениям Кальме о крови и крике вампира добавились трактовки полноты и красноты трупа (распухание из-за газов и крови), отрастания волос, ногтей и зубов (посмертная потеря жидкости, сжимание кожи и десен), «движений» в гробу (еще одно следствие разложения) и т. д.
Вера не позволила Кальме отмахнуться от «суеверной» составляющей — от показаний крестьян. Каким образом человек выбирался наружу, не потревожив могилу, и почему он нападал на ближних своих вместо того, чтобы делиться с ними сладостными впечатлениями об ином мире по примеру мертвецов из чистилища? На эти вопросы, сформулированные Кальме, Церковь не ответила до сих пор. Вслед за аббатом она апеллирует к чарам, обольщениям и иллюзиям или в один голос с наукой осуждает темноту и невежество свидетелей.
Австрийский хирург Жорж Таллар, исследовавший в 1756 г. вампиризм в Тимишоаре (Румыния), отверг наивные домыслы о меланхолии и списал галлюцинации крестьян на неразборчивость в питании, скудном во время поста и обильном после него. «Вампиры — плоды бедности и скудоумия», — решил Таллар. Немцы и венгры, сытно и регулярно питающиеся, отвергшие аскетизм и одобрившие пиво, не фантазировали о вампирах. А вот православным сербам и румынам их пост аукнулся кровососами и душителями. Эта курьезная гипотеза уже знакома нам по книгам о привидениях. Напомню, что призраков ставили в зависимость и от сытного обеда, и от алкоголя, и от пустого желудка: «На голодный желудок спать — черти приснятся».
В XIX в. «суеверной» составляющей все чаще пренебрегают, а «научную» возводят к преждевременным погребениям. Саксонский врач Андреас Вольф, проведший несколько лет в Молдавии, возмущался здешним обычаем хоронить как можно скорее ипохондриков и истеричных женщин. Вольф склонен доверять крестьянам, слышавшим приглушенные крики и шум на кладбище. Сам труженик науки неоднократно порывался раскопать могилу со скальпелем в руке, чтобы диагностировать клиническую смерть, но каждый раз его бескорыстный порыв вызывал протест Церкви.
Доктор Герберт Майо в своем труде «Об истине, заключенной в народных суевериях» (1851) выражал уверенность, что вампирами столетней давности были люди, «которых погребли живыми и чья жизнь, если она еще продолжалась, была оборвана из-за невежества и варварства откапывавших их».
Вышеизложенные толкования перепевались на разные голоса в XX столетии. Например, Р. Вильнев указывает следующие истоки веры в вампиров: «тоска, ипохондрия и кошмары», создающие «атмосферу коллективного ужаса»; «чудесное» сохранение трупов «в недоступных для воздуха местах или в богатой мышьяком почве»; шизофрения, жертвы которой «испытывали периоды голода и обращали вспять цикл дня и ночи»; чувство вины у живых за самоубийства их близких; избыток преждевременных похорон «в результате каталептических явлений или эпидемий высокозаразных заболеваний».
Вырабатывались и новые гипотезы, согласующиеся с направлениями эволюционного развития вампира: психологизация, социализация, превращение в живого человека.
Вампир. Капитель крипты собора в Витории (Испания), построенной в 1907–1911 гг.
По мнению Ф. Арьеса, в XVII–XVIII вв. человек испытывал повышенную неуверенность «в отношении жизни, смерти и их пределов». Умы будоражили живые трупы и не до конца умершие люди, а в сердцах просыпалось желание соприкоснуться с могилой или панический страх перед ней. Распространившаяся в век Просвещения практика анатомирования, чрезмерная любознательность и цинизм медиков подпитывали тафофобию (боязнь прижизненного погребения), некрофагию (поедание мертвых тел), некросадизм (повреждение, расчленение трупа), некрофилию (совокупление с трупом, мастурбация около него). Психически неуравновешенные люди составили основную массу вампиров и их убийц.
Г. Кланицай в работе «Закат ведьм и восход вампиров» связал возникновение вампиров с настроениями общества, утратившего интерес к ведовским процессам.
Смутное восприятие невидимых, необъяснимых способностей ведьм сменилось «захватывающими фантазиями» о телах умерших, нуждающихся в питании, а вина за колдовство перекладывалась с живых вредителей на мертвых. Вампир по многим параметрам действительно наследовал ведьме, но не будем забывать, что ведьма, несмотря на свою таинственность, питалась кровью при жизни, а вампирами становились умершие ведьмы и колдуны.
Если Дракула у Стокера противостоял человечеству, то вампир в целом, по гипотезе М.Э. Юэ, представлял собой дьявольскую пародию на Христа. Извращая христианские представления о нетленности мощей (Кальме недаром беспокоился), вампир восстает из мертвых, обзаводится учениками, организует лже-Церковь. Заметим, что речь идет уже не о фольклорном вампире.
Гипотеза Юэ — пример негативного восприятия новой вампирской религии. А вот пример позитивного. Одна из любимейших идей школы К.Г. Юнга — вытеснение в сферу бессознательного полезных верований древности. О.Л. Монд думает, что такое случилось и с «представлениями о смерти и возрождении Солнца в точке зимнего солнцестояния». В Средние века этот сакральный сюжет раздвоился: историческая канва прихода Спасителя осталась в Церкви, а магическая сторона была оттеснена на периферию и приобрела зловещий характер. Ее воплощение — бессмертный вампир. Ну а нынешнюю симпатию к чудовищу надлежит, вероятно, расценивать как восстановление утраченной связи.
Главное направление в современной «науке о вампирах» призвано обосновать их принадлежность к роду смертных, возведенную в догмат массовой культурой. «Ничего астрального и нематериального в вампирах нет, — пишет один из таких „ученых“ (А. Бауэр). — Они более чем материальны и осязаемы и наносят материальный и осязаемый вред. Вампиры — живые существа, выносливые и долгоживущие, но отнюдь не бессмертные».
Одна из популярных теорий характеризует вампиров как живых людей, страдающих от редчайшего заболевания — эритропоэтической порфирии (болезнь Гюнтера). Из-за дефицита кислорода и железа в крови больного происходит нарушение пигментного обмена и под воздействием солнечного ультрафиолетового излучения или ультрафиолетовых лучей начинается распад гемоглобина. Его небелковая часть (гем) превращается в токсичное вещество, которое разъедает подкожные ткани. В результате деформируются сухожилия, кожа приобретает коричневатый оттенок и лопается на солнце, покрываясь волдырями и язвами. Нос и уши искривляются, пальцы скручиваются, кожа вокруг губ и десен высыхает, резцы обнажаются, белки глаз, а иногда и радужки приобретают красноватый цвет. Больной становится неприятен на вид, свет солнца доставляет ему мучения. Днем он ощущает упадок сил и вялость, а ночью к его суставам возвращается подвижность. Среди прочего, больной не ест чеснок, так как выделяемая им кислота способствует обострению заболевания.
Британский врач А. Иллис, исследовавший эту болезнь в 1963 г., с гордостью заявил, что загадка вампиризма решена. Оказывается, порфирия нередко встречается у балканских народов, а в Средние века была широко распространена в Трансильвании. Вероятно, в условиях тогдашней дремучести больных поили свежей кровью, которая помочь им не могла (для облегчения необходима инъекция гема). Ну и конечно, бедняг всячески травили злые церковники и невежественные сограждане.
Я, наверное, не открою
