Я кивнула, ожидая прихода нового спазма. Смотрела ему в глаза со страхом.
— Не бойся. Тебе нужно мало. Когда перестанет болеть — закроешь глаза. Не забудь. Постарайся не отключиться сейчас, глаза не закрывай — но остановись вовремя, тогда выживем оба. Ты поняла? Умница. Я все сделаю сам. Бери, уже бери, Наташа!
Его глаза приблизились, закрыли все вокруг. Он припал к моему рту. Вдохнул воздух из моих легких. Его совсем не стало. Странно пусто и тихо было в груди — сердце не билось, замерло. Остановилась вся жизнь во мне. Я смотрела ему в глаза. Он выдохнул в меня, задышал. Сердце стукнуло, заметалось, как бешеное, быстро-быстро застучало, выровнялось. Боль уходила, я зажмурилась. Он отпустил, привалился к креслу. Меня поднимал на руки Зодар, лекарь лил что-то в рот Дару, сжимал голову, потом бил в грудь. Я с ужасом смотрела на это. Зодар нес меня в спальню, я тянулась из-за его плеча увидеть, понять — живой или нет?
— Выживет, не бойся. Потом я и братья поможем, поделимся. Я увезу тебя, как только с ним станет ясно. Спрячу в лесу. Он найдет — кто. Ты полежи тут, я пойду, ему нужна помощь. Отпусти, ты что? Это не опасно, не бойся.
— Ага, он тоже говорил, что не опасно, а теперь лежит.
— Солнышко — время. Жди.
Я лежала на кровати. Вся превратилась в слух. Ловила голос Зодара. Слышала. Успокаивалась. Он молчал — я деревенела от страха. Опять говорит. Молчит… Да что же это такое? Сползла с кровати, двинулась к двери.
Смотрела, держась за лутку — Дар лежит, Зодар привалился к креслу, сидит на полу, что-то говорит лекарю. К Дару склонился Натан, припал ко рту. Дар дернулся, шевельнулся. К нему кинулся лекарь. Зодар поддерживает Натана, чтоб не упал, опускает к себе на пол. Лежат двое. Смотрела, молча плакала. Да, нужно делать отсюда ноги. Похоже, что они таки до меня доберутся, но перед этим угробят кучу народу. Как там тот мальчик, я не могу вспомнить его имя, не могу… Донеслись слова, я прислушалась: — Она умерла почти, сердце стало. Поэтому много взяла. Что-то новое, знать бы — что? Действует на сердце почти напрямую. Несколько спазмов желудка и все. Яд же и всосаться толком не успел, как так?
— Это я у тебя должен спросить — как так? Очнулся?
— Да. Говорить пока не может. Назар будет к ночи, сказали. Уже ночь, где они? Ему бы совсем немного еще. Чтоб не лежал долго.
Я оторвалась от лутки и вполне самостоятельно дошла до Зодара. Он смотрел, как я иду. Села, обняла его, прислонилась головой. Ну вот как так случилось, что за какой-то неполный день у меня не стало человека роднее, чем он?
— У нас есть разные яды. Цианистый калий, например — он вообще действует мгновенно. Человек, принявший его, умирает еще в процессе глотания. Кажется, он в любых дозах парализует сердце. Но я не уверена, могу и ошибаться. Есть яды отсроченного действия — от нескольких часов до дней и месяцев. Их, этих ядов — десятки, если не сотни. Не у одних же вас есть выход в наш мир? А там за большие деньги можно купить все. Так что не думайте что это. А думайте, как избежать дальнейших смертей. Если я исчезну отсюда, люди перестанут погибать. Но тот, кто это сделал сейчас, останется ждать следующего заказа — на герцога, его жену, детей. Я уже говорила, что нужна служба контрразведки. А меня можно обезопасить элементарно — объявить, что в случае моей смерти ни в коем случае не будет возврата к выплате дани невестами. Это — раз. Правителю этой, все время забываю как — похоже на Германию, страны объявить, что в случае, если выяснится, что покушения его рук дело, мы заберем Галу к себе. Вон Дар и заберет. Тот поверит: ей только намекни — сама прибежит. Вот и вся проблема. Но исполнителя нужно искать. И наказать показательно.
Ты же слышишь, Дар? Открывай глаза, не пугай меня, пожалуйста. Сейчас приедет Назар. Подкормит тебя своей силой. Спасибо тебе за то, что спас. Я помню, как сердце остановилось, помню, как завелось. Спасибо тебе. Да, кстати — Яшка рассказывала, что у кухарки две новые помощницы. Это я так — в порядке размышления. Не хочу никого обвинять бездоказательно.
О, привет. Ты слышал меня? Ага, я знаю, что слышал. Рада, брат. Выздоравливай. Вам маму хоронить нужно. Организовать все. Все равно сегодня нам ночевать еще здесь — пошла я, прилягу. Зодар, пошли. Ты же в состоянии встать? Кровать огромная. И мне не страшно и ты за меня спокоен, а я — за тебя. Никто ничего не скажет — мы сейчас способны только спать. Вставай, пошли. Я рада, что выжили мы оба, Дар. Очень рада.
Пока я мылась в ванной, Зодар следил, как переносили Дара. Потом отправила в ванную его. Отвернулась к стене, потушив все вечерние свечи, оставив одну, чтоб не заблудился. Когда скрипнула дверь, плюнула на приличия, неловкость и стыдливость, которых не наблюдалось, повернулась и смотрела, как он подходит. В слабом свете свечи ко мне шел молодой бог. С влажными темными кудрями, в моем самом большом полотенце, обернутом вокруг бедер. Громко сглотнула, закашлялась и спросила прямо:
— Зодар, а может ну его — обряд? Насколько это обязательно? Кажется, я переоценила степень своей усталости. Я понимаю все — но у нас в старину принято было после похорон любиться, утверждая жизнь. Что ты молчишь? Тебе стыдно за меня? Мне самой сейчас станет стыдно.
Меня в мгновение укутали покрывалом и в этом коконе водрузили себе на колени. Он уткнулся мне в волосы. Улыбаясь, я слышала это по его голосу, сказал:
— Я сразу понял, что это плохая мысль — спать сейчас вместе. И понял, почему ты так сделала — расставила для брата все по своим местам. Мама сейчас счастлива, Волчица моя. Она была бы не против. Но за нами сейчас внимательно наблюдают, Наташа. Брат
