С трёх выстрелов в каждую сторону оба пирата получили попадания фугасами и резво спустили паруса, демонстрируя свою готовность сдаться. Хессель направился на абордаж правой шхуны, следующий корабль каравана, соответственно, повернул налево. Разделявшие магаданцев и пиратов полкилометра корабли преодолевали недолго, но достаточно быстро, чтобы остальные нападавшие шхуны, блокировавшие караван по фронту, успели развернуться и на всех парусах пуститься в разные стороны. Отделение дружинников с ружьями, сопровождавшее каждый магаданский корабль, привычно перебралось на неподвижную пиратскую шхуну. Боцман тоже перебрался на трофей, проверить, сможет ли приз продолжить движение в магаданском караване. Десяти минут хватило, чтобы обыскать пиратский корабль и переправить на магаданский флагман пленного капитана со всеми документами из его каюты.
Ещё через двадцать минут Хессель выслушал доклады с обоих захваченных кораблей и принял решение один из них затопить, а второй присоединить к каравану. На пересадку моряков и затопление шхуны ушло почти полчаса, за это время отряд пиратов, преследовавший караван, успел приблизиться вплотную. Против двадцати магаданских корабликов выступала пиратская флотилия из шестнадцати судов, вооружённых как минимум десятью пушками. В ожидании возможного нападения магаданские суда выстроились в линию, развернулись носом к догоняющим пиратам. Сбежавшие вперёд пиратские корабли затормозили движение; явно попытаются вернуться в случае слабости жертв.
Хессель не стал рисковать, ожидая приближения пиратских судов вплотную, на расстояние их выстрела. Он отдал приказ на беглый огонь по пиратам, едва они приблизились на шесть сотен метров, к чему и приступили все корабли. За одну-две минуты, которые требовались пиратам, чтобы приблизиться к своим жертвам на сто метров, магаданские пушки выпускали по шесть-восемь снарядов, умудряясь поправлять прицелы. Имея в виду, что на корабле стреляли три орудия, в сторону каждого пиратского судна улетели не меньше двадцати фугасных снарядов, пока тот успевал приблизиться на сто метров вперёд. И просто по закону больших чисел четыре пиратских корабля из шестнадцати обстреливаемых, возможно, именно те, по которым стреляли сразу два судна, взорвались, одно за другим. А до магаданской линии выстроившихся кораблей оставалось полкилометра, нападающим предстояло пройти ещё двести метров, только тогда пираты смогут стрелять сами.
Мозги разбойников работали медленно, а магаданские канониры стреляли быстро и метко. Ещё три шхуны ушли на дно, пока пираты сообразили спустить паруса, спасая свои шкуры. Развернуться и бежать назад в море у парусных судов быстро не получится. А двигаться вперёд, навстречу неминуемой гибели, как и пытаться повернуть корабли в сторону под шквальным огнём, англичане не собирались. Магаданцам оставалось лишь прекратить огонь и дождаться приближения шхун, после чего повторилась процедура высадки призовых команд и ареста капитанов. Через два часа магаданский караван, пополненный десятью призовыми шхунами, продолжил своё движение на восток. Капитаны пиратов, предварительно допрошенные Хесселем и Ларисой, оказались действительно англичанами. Более того, двое из них заикнулись, что нападение спланировано в Адмиралтействе, потому они, мол, не пираты, а борцы за идею. Из-за этого их нельзя вешать на рее за шею, негуманно и неправильно.
Ничего обещать пиратам Лариса не собиралась, зная характер своего Петра. Потому отправила всех пленных капитанов под замок, распределив их по разным кораблям, чтобы не было сговора. На это толку у Ларисы хватило, остальное пусть решает сам Головлёв. Пережив приключение встречи с пиратами, магаданцы воспряли духом, дети верещали от восторга. Лариса под горячую руку пересказывала прочитанные пиратские повести, упирая на жестокость и жадность всех искателей удачи. Разговоров хватило до прибытия каравана в Королевец. Там встречали земляков и друзей едва ли не с оркестром, так соскучился Петро по жене и сыну. Да и офицеры были наслышаны о нападении англичан на магаданский конвой, доставлявший в Королевец долгожданные товары.
Потому никто из них не удивился, когда, после выгрузки долгожданных гостинцев, Петро собрал совещание, на котором высказал идею «пошевелить» англичан. Такое определение понравилось рвавшимся в бой офицерам, потому идею подполковника приняли на «ура». За две недели переоборудовали трофейные шхуны, установили на них запасные пушки, сняли дульнозарядные раритеты. Заменили часть экипажей, которым Петро лично поставил задачу, написал чёткие инструкции. Собственно, все солдаты понимали, что без добычи они пропадут, на шее у Мурманска никто им висеть не даст. К этому пониманию приложили руку офицеры, сержанты и помогли еженедельные политинформации, за проведением которых строго следила Елена Александровна, в отсутствие Петра.
Политически подкованные магаданские каперы, каждому из которых не поленился выписать патент главнокомандующий Головлёв, отплыли из Королевца поздней осенью. Вместе с флотилией, возвращавшейся в Мурманск, с закупленным зерном и тканями. Активная армейская операция потребовала слишком много средств, которые Форт-Росс и Мурманск выдали Западному Магадану в кредит, оформленный лишь в совести каждого из командиров. И Петро боялся исчерпать этот кредит доверия, разрушить всю экономику магаданцев. Именно поэтому он попросил доставить в Королевец все свободные запасы картошки, которые намеревался высадить весной, сократив зависимость нового государственного образования от закупки продуктов питания.
С прибытием Ларисы в Королевец возобновила работу школа для магаданских детей, куда сразу же попытались пристроить своих деток богатые горожане. Пришлось организовать для новичков курсы обучения магаданскому языку и письменности. Потом в Королевец пришли две тысячи девушек из Львова, отчего Лариса потеряла покой и сон. Симпатичные и ядрёные хохлушки выглядели гораздо привлекательнее худощавых варшавянок, на взгляд жителей шестнадцатого века, конечно. Лариса не сразу поняла это, продолжала удивляться неправильным дружинникам, предпочитавшим упругих толстушек, нежели худеньких брюнеток с впавшими глазами. Вкусы шестнадцатого века радикально не совпадали с двадцать первым веком.
Петро не расслаблялся, занимаясь лишь новым домом, от офицеров связи поступали регулярные доклады. Шеттингоф захватил Вильну, которую не стал грабить, остановившись в окрестностях одной из столиц Речи Посполитой на зимние квартиры. За зиму отряды шведов приступили к освоению сельских окрестностей захваченных городов. При этом шведы не забыли рекомендации магаданского посла Николая, проводили поголовную мобилизацию молодых мужчин, лишая польского короля такого ресурса. В Стокгольме король Юхан выразил признательность своим союзникам за выполненные обещания. Более того, на радостях от богатых трофеев и военных успехов шведы закупили в Мурманске ещё пять тысяч ружей с боеприпасами.
В Прибалтике настала тёплая европейская осень, с моросящими дождями и неспешным увяданием природы. Чтобы разрядить накалившуюся в Королевце обстановку, когда пять тысяч молодых крепких парней буквально поедали глазами три тысячи польских пленных девушек, Пётр отправлял один за другим конные и пешие отряды во все стороны немаленькой, как оказалось, страны. Владения магаданцев раскинулись от Вислы на западе
