Наша дипломатическая «летучая мышка» продолжила свой «плавный, мать его», полет.
Я успела многократно и искренне пожалеть, что вообще позавтракала, и сильно подозревала, что мое лицо сейчас примерно того же цвета, что и съеденный салат, поэтому больше всех обрадовалась сияющей улыбкой Сейли, которая появилась на пороге кают-компании, обвела нас всех победным взглядом и внимательно посмотрела на получившего многократные повреждения Гилбена. И улыбка у нее стала при этом такая… выразительная, я думаю, любая акула удавилась бы от зависти.
— Нарена под суд, — прохрипел сильно контуженный полетом Гилбен, — под суд, собаку!
И потерял сознание. Судя по взглядам, которым обменялись Сейли и Гэс, это была полностью спланированная акция по выведению врага из строя на срок всего полета. Кажется, я начинала чувствовать себя практически в безопасности.
Оставались сущие пустяки — обучить неспециалистов энирейскому языку…
* * *— Никаких подарков, — повторяла я, приоткрыв двери в душ, потому что днем я занималась разведгруппой, а вечер полностью посвящала обучению капитана Эринс.
— Слушай, Картнер, это и так ясно, — отозвалась она, занимающаяся тем, что старательно отжималась от пола… и это был тысячный уже раз или около того.
— Ты не поняла. Вообще ничего, Эринс, — подставляя лицо воде, пояснила я. — Ни-че-го. В нашей культуре приняты цветы, у нас они ни к чему не обязывают, на Рейтане все не так, любой подарок — передача себя в аренду в основном на пожизненный срок.
Сейли прекратила отжиматься, села на полу, облокотившись о колени, и поинтересовалась:
— Откуда столь подробная информация?
— Не уверена, что имею право отвечать на заданный вопрос, — прикрывая дверь чуть сильнее, ответила я.
— Ладно, а из наших кто в курсе?
— Багор.
— Значит, ситуация под контролем, — мгновенно решила Эринс и принялась качать пресс.
Абсолютная вера в свое руководство, пусть и бывшее, меня в ней поражала. С другой стороны — насколько я доверяла Полиглоту? Абсолютно. Так что между нами с Сейли было гораздо больше общего, чем казалось на первый взгляд.
— Перчатки упаковала?
Я отдала ей половину своих.
— Да, босс, — хмыкнула она, продолжая качать мышцы живота.
И вдруг села, посмотрела на меня, вышедшую из душа и на ходу вытирающую волосы, и сказала:
— Картнер, а давай мы из тебя женщину сделаем.
— Спасибо, мне и так хорошо, — заверила я.
Но нагловатый прищур синих глаз стал еще наглее.
— Ну давай… — протянула она, перекатывая на языке мятную конфету.
Они все на них сидели — энирейский язык не из простых, моих навыков и специализации у них не было, операции Гилбена — тоже, так что к концу восемнадцатичасового занятия хрипели все, хорошо хоть Гэс заживляющими пастилками запасся, теперь вот спасал всех.
— Ты решилась на жестокую месть? — поинтересовалась я, намекая на жесткий режим обучения, который ввела у них.
— Ты, конечно, сурова, — улыбнулась Эринс, — но дело не в этом. Дело в Гилбене. Тебе ведь больно.
Я бы так не сказала. Мне больно вообще не было, тяжело — да, обучать неспециалистов специфическому языку и не менее специфическому этикету то еще дело, но ребята и Эринс молодцы, справлялись и не жаловались, хотя ассы пару раз смотрели на меня так, что без слов становилось ясно — в темных уголках крейсера мне бы с ними лучше не встречаться. Если кому больно и было, то это Гилбену, но «Маргарет» ежедневно его навещала, контролируя отнюдь не степень выздоровления, потому что медицинскую систему Сейли давно взломала и, нарушая все заветы медицины, держала нашего больного и поврежденного в основном на снотворном. Причем не самом полезном для здоровья снотворном.
— Давай, — явно подначивая, надавила она, — поверь, это не сложнее, чем обучиться твоему языколомательному энирейскому, а прок от этого всегда есть — я не раз выживала исключительно благодаря навыкам обольщения. Давай, говорю, лишних знаний не бывает.
Этим она меня и подкупила.
Спустя десять минут мы сидели перед экраном, который Эринс трансформировала в горизонтально лежащее зеркало, в спортивных коротких шортах, таких же спортивных топах и почему-то мастерках сверху, причем обе были большего размера, чем нам требовалось, и, похоже, разведчица утащила обе у Гэса.
— Правило первое — полная беззащитность, — произнесла Эринс, серьезно глядя в зеркало на мое отражение.
— Ты шутишь? — поинтересовалась на всякий случай.
— Вообще нет, — усмехнулась Сейли, — мы работаем на инстинктах. А инстинкты говорят мужчине, что нет ничего прекраснее чувства полного обладания женщиной. Именно поэтому правило первое: заставь его поверить в то, что в конкретный нужный момент ты полностью и безоговорочно принадлежишь ему. Беззащитность, Картнер, — потрясающий прием. Главные атрибуты — большие широко распахнутые глаза, слегка приоткрытые влажные губы, потерянный испуганный взгляд, ускоренное, как от испуга, дыхание, голос с придыханием. Наблюдай.
И в одно мгновение рядом со мной сидела уже не сверхуверенная в себе разведчица, а перепуганная, абсолютно беззащитная девушка, помочь которой было первым моим порывом.
— Так, гаси материнские инстинкты! — прорычала Сейли. — И повторяй уже, поверь, это непросто, но возможно.
— Это не только непросто — это нелепо, — честно сказала я. — Спец S-класса и беззащитность как-то не вяжутся, согласись.
— Серьезно? — издевательски посмотрела на меня Эринс. — Картнер, хочешь сказать, ты никогда не встречала того, кто был способен расправиться с тобой за пару секунд? Так я Гэса позову или одного из ассов, чтобы, так сказать, усилить твое рвение к учебе.
Но я не о них подумала, я вспомнила нашу схватку с сахиром и мрачно выдавила из себя:
— Поняла. Работаем.
Работали долго — преображаться за долю секунды, как Эринс, я была не способна, но пять часов беспрерывной работы и осознание, что на сон осталось всего два, делали меня очень беззащитной, да.
— Дерсенг, ты деревянная, — под конец простонала разведчица. — Картнер, запомни на будущее: привлекательная женщина — это игривая женщина. Та, которая играет эмоциями, ситуациями, чувствами, с чувствами. Играй, жизнь у нас всего одна, и не все из нас доживают
